ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Леди туманов

Красивая сказка >>>>>

Черный маркиз

Симпатичный роман >>>>>

Креольская невеста

Этот же роман только что прочитала здесь под названием Пиратская принцесса >>>>>

Пиратская принцесса

Очень даже неплохо Нормальные герои: не какая-то полная дура- ггероиня и не супер-мачо ггерой >>>>>

Танцующая в ночи

Я поплакала над героями. Все , как в нашей жизни. Путаем любовь с собственными хотелками, путаем со слабостью... >>>>>




  109  

Доминик снова кивнул.

— Я — Дункан Максуэллский, управляющий Эрика Колдуна в том самом замке, которым ты, мой законный лорд и господин, поручил мне управлять от твоего имени.

Доминик хотел было заговорить, но не смог, потому что слова Дункана все падали и падали подобно горькому дождю. Звучавшие в них гордость, унижение и гнев были так сильны, что становились почти осязаемы.

— Я — Дункан Максуэллский, человек, погубленный ведьмой с золотыми глазами и лживым языком.

Я — Дункан Максуэллский. Клятвопреступник.

Глава 18

Отстранение и молча Эмбер смотрела, как навьючивают на лошадей остатки временного лагеря.

— Ты сможешь сама сесть в седло? — спросила Мег.

— Да.

— Вот и хорошо. Нам не хотелось бы снова причинить тебе боль.

— А Дункан больше не желает ко мне прикасаться, — сказала Эмбер с внешним спокойствием.

Мег неохотно кивнула. От ее острого взгляда не ускользнули ни мертвенная бледность лица Эмбер, ни темные линии страдания, залегшие по обеим сторонам ее рта.

— Я ведь жила без прикосновений раньше, — продолжала Эмбер. — Проживу и теперь.

— Раньше ты не знала… — Мег умолкла, не закончив того, что собиралась сказать.

— Да. Знание — это мне кара.

В голосе Эмбер слышалась такая печаль, что Мег пронзило острое чувство сострадания.

— Мне очень жаль, — прошептала Мег.

— Не надо сожалеть. Лучше мне жить неприкасаемой, чем испытать сейчас прикосновение Дункана.

— Он никогда не поднимет на тебя руку, — быстро сказала Мег.

— А ему и не придется этого делать: Я чувствую его ярость — будто черные крылья бьются о мою душу.

Мег инстинктивно протянула руку жестом утешения, но тут же вспомнила, что ее прикосновение принесет вместо успокоения боль. Рука ее бессильно опустилась.

— Дункан смягчится, — сказала Мег. — Я никогда еще не видела, чтобы он был с кем-нибудь так нежен, как с тобой, — до того, как узнал, что…

— Что я меньше того, чем казалась, а сам он — гораздо больше? — Уголки рта Эмбер горестно опустились.

— Его гнев подобен летней грозе, — улыбнулась Мег, пугает раскатами грома и мечет молнии, но быстро проходит.

— Скорее вон те скалистые, вершины растают и потекут, подобно меду, чем Шотландский Молот простит меня за то, что я запятнала его честь, — возразила Эмбер. — Чтобы простить такое, нужно очень сильно любить. Дункан не любит меня.

Сочетание отчаяния и покорности судьбе в голосе Эмбер сказало Мег больше, чем могли бы выразить слова.

— Ты знала, что это случится, верно? — прошептала Мег.

— Я знала, что это может случиться. И надеялась, что не случится. — Эмбер закрыла глаза. — Я поставила на карту… все. И проиграла.

— Зачем ты это сделала?

— Дункан явился мне из теней тьмы… и когда я коснулась его, то узнала, что эта тьма принадлежит мне, а не ему.

— Я не понимаю.

Эмбер усмехнулась странной усмешкой.

— Боюсь, что этого не сможет понять никто, на ком не лежит проклятие моего «дара».

Мег слушала, затаив дыхание. Ее глендруидские глаза видели правду Эмбер. и ее горе.

— Я всю жизнь жила, будто в ночи, — просто сказала Эмбер. — Дункан стал моим рассветом. Разве я могла допустить, чтобы Эрик его повесил?

— Он хотел повесить Дункана? — в ужасе спросила Мег.

— Да.

Словно ей стало холодно, Эмбер обхватила себя руками и прошептала: «Смерть непременно потоком прольется».

По спине Мег поползли холодные мурашки.

— Что это такое?

— Пророчество Кассандры, то самое, от которого я надеялась уйти.

— Какое пророчество?

Смех Эмбер был похож на крик превозмогаемой боли.

— Поделом мне, — с горечью проговорила Эмбер. — Жизнь с ее богатыми всходами была лишь приманкой, а истина — это смерть. Лучше бы мне совсем не родиться.

— Что это за пророчество? — настойчиво повторила свой вопрос Мег.

Услышав изменившийся тон ее голоса, к ней тут же подошел Доминик и встал рядом.

— Что-нибудь не так, соколушка?

— Я не знаю. Только что-то неладно, черные крылья бьются…

Эхо ее собственных слов заставило Эмбер снова обратить внимание на Мег. Сострадание, которое она увидела в глазах целительницы из рода глендруидов, было столь же явным, как и неожиданным.

— Мое рождение сопровождалось пророчеством, — сказала Эмбер. — «Может случиться, и безымянного воина ты пожелаешь всем сердцем, душою и телом. Жизнь тогда, может быть, даст богатые всходы, но смерть непременно потоком прольется».

  109