Дружелюбие Уэйверли моментально испарилось.
– Мой ассистент сообщит его вам. Но я бы хотел свести к минимуму контакты полиции с моими личными друзьями. Это весьма неудобно для них и для меня.
– Мертвым тоже не слишком удобно, доктор. Мы проверим вашу приятельницу и вашего пациента. Даже если они подтвердят ваше алиби на эти периоды, у нас остается еще один.
– Иногда человеку приходится проводить ночь одному в своей постели, капитан.
– Разумеется. – Фини откинулся на спинку стула. – Значит, вы специализируетесь на изымании у людей сердца и легких?
– Фигурально выражаясь. – Уэйверли снова улыбнулся. – Центр Дрейка располагает одним из лучших в мире оборудованием для трансплантации органов.
– Каковы ваши связи с клиникой на Канал-стрит?
Уэйверли поднял брови.
– Не думаю, чтобы я знал это учреждение.
– Это бесплатная клиника.
– Я не связан ни с какими бесплатными клиниками. Свои обязанности по отношению к неимущим я выполнил в молодые годы. Большинство людей, которые там работают, очень молоды, очень энергичны – и очень идеалистичны.
– Выходит, работать для бедных невыгодно?
Нисколько не обидевшись, Уэйверли положил руки на стол. Из-под манжеты высунулись золотые швейцарские часы.
– Да, ни с финансовой, ни с профессиональной точки зрения. Я предпочитаю использовать мои знания и опыт там, где это подходит мне. А благотворительную деятельность оставляю тем, кому подходит она.
– Вы считаетесь одним из лучших специалистов в своей области…
– Я и есть лучший, капитан.
– Тогда сообщите мне ваше профессиональное мнение. – Фини вынул фотографии жертв и положил их на полированную поверхность стола. – Это хорошая работа?
– Хм! – Уэйверли устремил холодный взгляд на фотографии. – В высшей степени аккуратная… – Он покосился на Фини. – С человеческой точки зрения, это, конечно, ужасно, но ведь вам нужно профессиональное мнение? Могу лишь сказать, что хирург блестяще провел операции. Учитывая несомненно кошмарные условия, это поразительное достижение.
– Могли бы вы проделать такое?
– Вы имеете в виду, обладаю ли я необходимым опытом? – Уэйверли придвинул фотографии к Фини. – Безусловно.
– А как насчет этого? – Фини положил на стол снимок последней жертвы. Уэйверли нахмурился.
– Скверная работа! Одну минуту… – Он выдвинул ящик и надел очки с увеличительными стеклами. – Разрез безупречный, печень удалена аккуратно, но никаких мер по поддержанию стерильности и остановке кровотечения. Да, очень скверная работа.
– Я бы сказал то же самое и о первых трех случаях, – сухо заметил Фини.
-Хладнокровный сукин сын, – пробормотал Фини, задержавшись в коридоре и глядя на часы. – Давай поговорим с Тиа Во, а потом посмотрим, где они хранят удаленные органы. Господи, как же я ненавижу такие места!
– Даллас тоже всегда так говорит.
– На время выбрось Даллас из головы, – резко сказал Фини. Ему самому с трудом удалось это сделать и сосредоточиться на работе. – Если мы хотим помочь ей, то должны позабыть о ее неприятностях и как можно скорее раскрыть это дело.
Фини с мрачным видом зашагал по коридору, потом снова оглянулся на Пибоди.
– Сделай дополнительные копии всех данных и записей интервью.
Пибоди посмотрела ему в глаза и улыбнулась впервые за все долгое утро.
– Есть, сэр.
– Господи, перестань выводить меня из себя!
– Даллас раньше тоже так говорила. Потом она привыкла.
– Меня ты тоже хочешь к этому приучить?
Пибоди усмехнулась у него за спиной, решив, что едва ли для этого ей понадобится много времени. Она постаралась придать своему лицу серьезное выражение, когда Фини постучал в дверь кабинета Тиа Во.
Спустя час Пибоди с интересом, смешанным со страхом, смотрела на человеческое сердце, плавающее в прозрачном голубом геле.
– Здесь, несомненно, лучшие в мире условия для исследования органов, – говорила доктор Во. – Именно в нашем учреждении, хотя тогда оно не было таким крупным, как сейчас, доктор Дрейк открыл и усовершенствовал противораковую вакцину. Эта часть центра предназначена для изучения заболеваний и условий, неблагоприятно влияющих на человеческие органы. Параллельно мы продолжаем совершенствовать технику их трансплантации.
Лаборатория была большой, как вертодром, и разделенной тонкими белыми перегородками. Несколько десятков человек в белых, светло-зеленых или синих халатах возились с компьютерами, компьюскопами и другими аппаратами, которые Фини видел впервые в жизни. Было тихо, как в церкви, не слышалось даже музыки, которую во многих лабораториях использовали в качестве фона для работы, и ощущался слабый залах антисептика.