Особенно,... 
33 
— Согласна. Можешь положиться на меня, рейнджер, — проворковала она, кокетливо взмахнув ресницами.
— Уверен в этом. — Его голубые глаза насмешливо сверкнули.
Она почувствовала, что он не доверяет ей.
— И все же, если не возражаешь, — продолжил он, — я буду за тобой следить.
Подавив гнев, принцесса Марлена сладко улыбнулась высокому техасцу.
— Возражаю? Наоборот, я рада слышать это! Рейнджер усмехнулся.
— Помни, Рыжая, я всегда готов к неожиданностям. Мой девиз: «Semper apparatus». Это латынь. Означает «Быть готовым».
— Знаю, — пренебрежительно хмыкнула она. — Я учила латынь четыре года.
Он молча достал из кармана ее мягкие туфли и, опустившись перед ней на колено, взял ее босую ногу, слегка приподнял, и принцесса едва не потеряла равновесие. Она непроизвольно ухватилась за его плечи, ощутив под пальцами литые мускулы. Он надел ей туфельки и поднялся.
— «Vamanos, pues!» Знаешь, что это означает? — Не ответив, она отступила назад, подальше от него. — Это значит: «Поехали!»
Вирджил подхватил принцессу за талию и посадил в седло.
— Сегодня я сама буду править лошадью, — заявила она.
— Ничего подобного! — Он сделал вид, что не заметил ее разочарования. — Сегодня нам придется спускаться с гор, — пояснил он. — Сейчас мы находимся на высоте восемь тысяч футов. К закату, может быть, спустимся до пяти или шести тысяч. Дорога вниз узкая и опасная. Я поведу обеих лошадей. А ты просто держись крепче в седле. Ясно?
Марлена, упрямо поджав губы, раздумывала, как же ей сбежать, если он будет вести на поводу ее кобылу.
Вирджил как будто прочитал ее мысли.
— Поверь мне, Рыжая, не пройдет и часа, как ты сама будешь рада, что я веду твою серую.
Принцесса упрямо продолжала молчать, но Вирджила это не слишком огорчило. Взяв поводья кобылы в левую руку, Вирджил вскочил в седло, и умный конь тут же тронулся в путь. Вирджил потянул поводья, и кобыла последовала за жеребцом.
К тому времени, когда они добрались до противоположной стороны широкого альпийского луга, солнце скрылось за горами. С севера надвинулись плотные серые облака, накрыв пушистым ковром высокие сосны и осины. Прищурившись, принцесса с трудом могла разглядеть гнедого жеребца и всадника, двигающихся прямо перед ней. Вцепившись в седло обеими руками, она начала размышлять о тех сведениях, которые получила от него. Если то, что он сказал, правда и дорога впереди крутая и опасная, то глупо спускаться по ней в таком тумане. И она надеялась, что рейнджер вот-вот скажет, что им придется остановиться и подождать, пока облака рассеются.
— Эй, — наконец не выдержала она, — не следует ли нам сделать привал?
— Нет, — спокойно ответил он из тумана. — Это может продолжаться много часов.
— Ну и что? Ты же сам говорил, что спуск очень крутой! — Повысив голос, она пригрозила: — Слушай, если ты подвергнешь мою жизнь опасности, то ты…
— Мой конь найдет дорогу в горах даже с завязанными глазами. Если ты будешь меня слушать, то можешь не опасаться за свою жизнь. — Она хотела возразить, но услышала его голос, приглушенный туманом: — Больше ни слова.
Принцесса стиснула зубы от ярости и с негодованием уставилась на расплывающуюся в клубах облаков спину рейнджера. Никто никогда не смел приказывать ей замолчать. Неужели она позволит этому самоуверенному техасцу так разговаривать с ней, принцессой Харц-Кобурга? Ни за что!
— Кем это ты себя вообразил? Ты носишься по Техасу с «кольтом» на боку и устанавливаешь законы, как тебе вздумается! Так знай, что никто не может приказывать мне замолчать! — громко крикнула принцесса. — Ты слышишь, рейнджер? Никто!
Едва эти слова сорвались с ее губ, как испуганная принцесса почувствовала, что ее сняли с лошади и поставили на землю. Удивленно заморгав, она увидела совсем рядом разъяренное небритое лицо рейнджера. Он был так близко, что, даже не дотрагиваясь до него, она ощущала исходившую от него ярость.
— Ну, все, хватит с меня твоих глупостей! — рявкнул он. Она подняла голову, стараясь не обращать внимания на дрожь, вдруг пронзившую ее тело. Ей была ненавистна мысль, что, если он прикоснется к ней, она не сможет скрыть этой дрожи.
— Отпусти меня! — Сердито блеснув глазами, она попыталась оттолкнуть его.
— Похоже, до тебя долго доходит. — Он придвинулся еще ближе. Принцессе захотелось умереть, поскольку теперь он знал, что она дрожит. — Здесь приказы отдаю я! Это тебе не «Серебряный доллар», где ты была Королевой. Здесь у тебя нет ни права голоса, ни права принимать решения. Думай обо мне как о диктаторе. О твоем диктаторе. — Он прижал ее к лошади. — Ты все поняла? — услышала она отвратительный техасский акцент.
33 
