Особенно,... 
58 
Оставалось четыре дня. Мужа она решила предупреждать в последний момент — свекровь, естественно, упрется, но тут уж как-нибудь. Оставалось два места, но о них Катька предпочитала не думать. Подруга Лида? — я здесь-то через два часа не знаю, о чем с ней говорить. Посмотрим. В крайнем случае схватим первых попавшихся. Она до такой степени была поглощена этим противоестественным отбором, что уже почти не думала о том, врет Игорь или нет, взлетит или не взлетит его лейка — последний шанс есть последний шанс, и о нем лучше не задумываться. Все вокруг доказывало, что другого спасения ждать не из кого: недвижимость в Москве стремительно упала в цене, билеты за границу раскупили на полгода вперед, поезда брали штурмом, срок ультиматума истекал, а Шамиль ежедневно слал письма, нигде не публиковавшиеся, но вполне доступные в сети: до гибели вавилонской блудницы осталось шесть… пять… четыре дня, и воинам великого джихада смешна самонадеянность беглецов: клеймо свое они уносят на себе.
Надо было ехать в Брянск. У Катьки не было надежды взять билет на поезд — с Киевского вокзала беспрерывно отходили автобусы: рейсовые отправляли междугородними маршрутами. Единственным городским транспортом остался троллейбус: метро закрылось во избежание массовой гибели пассажиров в час пик. Доехать до Брянска в автобусе киевского направления стоило порядка полутора тысяч — цена фантастическая, но и она росла с каждым днем. Мужу Катька ничего не объясняла.
— Переждите как-нибудь с Подушей. Я послезавтра вернусь совершенно точно. Бабушке надо помочь.
— Никуда ты не поедешь, — вяло сказал Сереженька.
— Сережа, я поеду. Я не знаю, как она там.
— Кать, сейчас не то время. Ты не можешь… ну что это такое, в конце концов! Мы должны думать, куда из города бежать…
— Сережа, — сказала Катька абсолютно спокойно. Она умела с ним быть спокойной, всегда чувствуя свою силу на фоне его слабости. — Я тебе говорю совершенно точно: через пять дней мы все уедем отсюда.
— Кто нас увезет?
— Работа моя увезет. «Офис» принадлежит «Дельте», она увозит всех сотрудников с семьями. Здесь у меня совершенно твердая гарантия, можешь не сомневаться.
— А мать мою кто возьмет?
— И мать я возьму.
— И куда?
— Понятия не имею. Нам ничего не говорят. Я знаю только, что мы уедем. Пойми, я не могу бросить бабушку просто так. Она меня вырастила, я ее, может, не увижу больше никогда…
— И что мне думать, если тебя не будет послезавтра?
— Я в любом случае буду все время звонить.
Надо было увидеться с Игорем — без этого она уже не могла, он один вселял в нее уверенность и надежду, да и надо же было рассказать ему насчет бабушки, чтобы хоть не сходил с ума, когда она уедет в Брянск. Мобильная связь работает все хуже, вдруг я оттуда не сумею с ним связаться… Игорь ждал ее возле ВДНХ. Выглядел он неважно, бледно, а главное — она никогда еще не видела его таким неуверенным.
— У тебя чего-нибудь не так?
— Нет, все так. Связи только давно не было, — сказал он, гладя Катьку по голове.
— Ну и что это может значить?
— Да все, что угодно. Может, уже началась большая эвакуация, наши берут ваших, хлопоты, размещение… В Штатах — слыхала? Ждут, что воду отравят. В Чикаго вон отравили уже.
— Ваших там много?
— Да как везде. Я же всю сеть не знаю. Но что связи нет — это погано. Я все боюсь, что урулус…
— А с чего он вообще может быть, этот урулус? Что там у вас, в благополучном месте, могло случиться?
— Нет, у нас точно ничего не могло. Это как-то связано с нашей службой, с эвакуаторской… Ну не знаю я, Кать, честное слово. Меня просто тревожит, что почты давно нет. Я в некотором смысле вслепую работаю.
— И что ты сейчас должен делать?
— Ничего, обстановку изучать. Я донесения отправляю, а мне робот автоматически отписывает: ваше донесение принято, аккыртын.
— Что такое аккыртын?
— Форма служебной благодарности, типа спасибо за службу. Обычно хоть писали — обратите внимание на то и это. А теперь аккыртын, и будь здоров.
— Но мы летим? — тревожно спросила Катька. — Потому что иначе, сам понимаешь, мне и в Брянск незачем…
— А что ты собираешься делать в Брянске?
— Бабушку забирать.
— Ты уверена, что это нужно? Сколько ей лет?
— Семьдесят восемь, но она крепкая. Она выдержит, я тебя уверяю.
— Да нет, чего там не выдержать… Полет-то вполне комфортный. Просто — срываться с места…
58 
