102 
– Ты никогда не делаешь шагов к примирению! – умильно-укоризненно говорил Миша жене.
– Я не умею.
– Но это же так просто!
– Как? Топ-топ-топ? – Она смеялась тем самым смехом, который сводил с ума не только его. Что, в свою очередь, сводило его с ума остатков. Но не «до степени», как говорится. Благо он имел крепкую психику, являющуюся продуктом безукоризненного функционирования любого тела, внутри которого есть кости, суставно-мышечный аппарат, внутренние органы, эндокринные железы, кровеносная, лимфатическая и нервная системы. И нет загадочного «чего-то ещё».
– Как тебя угораздило выйти за меня замуж? – изредка спрашивал Мишка непонятную ему жену.
– Кажется, это случилось где-то между Станиславом и Сашкой. Я как раз тогда была влюблена в Вадима.
– Ну ты и тварь!
– А ты меня выгони.
– Не дождёшься.
– Хочешь, я сама уйду?
– Нет. Не хочу. Мне кажется, что ты – моя жизнь.
– Когда кажется, это не жизнь.
– Я просто не умею так изящно выражаться, как ты.
– Я не выражаюсь. Я чувствую. А ты – нет. У нас с тобой межвидовой барьер, понимаешь? Не может кролик жить с собакой. Они могут существовать на одной территории, но никогда не проникнут друг в друга.
– Но мы-то проникаем.
– Я не имею в виду физиологию. К тому же ты знаешь…
– Знаю. Я и в этом тебе надоел. Последний раз был больше месяца назад. Ты не можешь жить без новых ощущений, а мне лишь позволено подбирать крохи с барского стола. Я не в обиде. Только делай так, чтобы я не знал. Поверь, мне бывает больно, как это ни странно.
– Бывает? Мне не перестает. Я проститутка. И что обидно, всего лишь за крышу над головой. И за кухонный комбайн.
– Можно подумать, я тебе ничего не покупаю! – бурчал Миша, не понимая, почему лицо его супруги искажает такая брезгливая гримаса.
– Покупаешь. Разговор окончен. От этих хабальских пересчётов мне ещё отвратительнее. Мы прекрасная пара, живущая в любви и согласии с кухонным комбайном в модно отремонтированной квартире, где мне нельзя курить. Я езжу на твоей машине, в которой мне нельзя курить и упаси бог что-то ужасное, вроде грязи, прилипшей к сапогам, уронить на коврик. Нами восхищается вся больница. Мы любим друг друга под густой сенью ненависти твоей матери. У нас всё как у людей. Ты доволен?
– Я был бы доволен, если бы ты родила ребёнка.
– От кого? – иронично усмехалась Женька. – Конечно, у нас с тобой может получиться смелый кролик с благородным собачьим сердцем. Но примерно с такой же вероятностью мы можем подарить миру некондиционного пса с кроличьей душой. А миру этого добра и так хватает. Но когда я найду красивого, мудрого и нищего музыканта, я непременно рожу тебе дочь.
– Всё твои идиотские шуточки. У меня уже давно иммунитет. К тому же я хочу сына.
– Да? А я думала – ребёнка. Впрочем, тот самый мужчина не обязательно должен быть музыкантом. Мне будет достаточно, если он будет мудр и красив. Он ли это, я пойму, лишь раз заглянув в его глаза. В них будет Вечность. – Женька начинала говорить сама с собой.
– А что ты поняла, взглянув в мои глаза?
– Что они у тебя карие. И мне до сраки, из поговорки слов не выкинешь, извини.
– Я пойду телевизор посмотрю. Выйдешь из психоза, приходи.
– Смотреть в глаза телевизору?
Он добросовестно смотрел телевизор, пока не засыпал безмятежным сном смирившегося благополучного рогоносца. Во сне к нему приходила спасительная для его разума мысль, что в жене не от мира сего есть определённый шарм. К тому же такая безупречно красивая вещь в собственности – гордость владельца. Не надо пачкать и царапать! Перебесится со временем. И у них всё станет действительно как у людей.
* * *
– Доброе утро, Виталий Анатольевич. Как ночь?
– Да как обычно – не по-людски. Трое родов – и все закончились кесаревым. Что-то интересное на «пятиминутке» было? Я тут отъехал ненадолго по делам.
– Ничего. Обычные втыки по тем же самым поводам.
– Понятно. Ладно, минут через пять обход. У тебя есть ответственные?
– Да, пара-тройка. И девица-олигофренка с первого этажа на поздний аборт по социальным показаниям. Виталик, перестал бы ты меня уже бомжами потчевать – ни удовольствия мне, ни заработка. Есть же и другие ординаторы.
– Ты не просто ординатор. Ты – старший ординатор. Практически мой преемник. А заведующему не только кошерная чёрная икра достается, а и весь тот гембель, который ничей и никому не нужен. Компрене? Так что не ной, Евгения Владимировна. В полдень плановое кесарево наверху буду делать. Проассистируешь?
102 
