36 
Оркестр играл вальс, и в танцевальном зале было все еще много народа.
— Давайте сбежим отсюда, — сказала Карина.
— Давайте, — ответил сэр Гай. — Я хочу с вами поговорить.
Они спустились по парадной лестнице и вышли в сад через другую дверь. Сэр Гай нашел пустую беседку, и Карина, вздохнув с облегчением, села на скамейку.
— Что произошло у вас с лордом Вайменом и чем вы так напуганы? — спросил сэр Гай.
— Я осталась одна, — ответила Карина, — и стала искать… мужа, когда ко мне подошел лорд Ваймен и заговорил со мной. Я не знаю почему… конечно, это глупо… но я его боюсь. В нем есть что-то ужасное… что-то, от чего мурашки бегут по коже, как говорила моя тетя.
— Вы совершенно правы, это очень плохой человек, — согласился с ней сэр Гай. — Вы не должны иметь с ним ничего общего.
— Неужели вы думаете, что я этого хочу, — сказала Карина. — Он заговорил со мной… когда я шла одна по Бонд-стрит, а потом… сегодня вечером.
— Вы были одна на Бонд-стрит? — спросил сэр Гай.
Карина прижала руку к губам.
— Я не должна была этого говорить. Капитан Фаррингтон, которого я там встретила, сказал мне, что по этой улице нельзя ходить одной. Вероятно, я сама виновата, что лорд Ваймен заговорил тогда со мной… но сейчас я чувствую себя так, как будто мне от него не избавиться.
— Со мной вы в полной безопасности, — успокоил ее сэр Гай.
Вдруг Карина вспомнила, что произошло прошлой ночью, и замерла.
— Вы простили меня? — спросил сэр Гай. Он положил руку на спинку скамейки за ее спиной и, полуобернувшись, внимательно посмотрел на нее.
Карина смотрела прямо перед собой.
— Нет.
— Я был уверен, что вы не захотите больше со мной разговаривать, — сказал сэр Гай. — Я весь вечер ждал удобного момента, чтобы остаться с вами наедине, сказать, как я жалею о том, что произошло, и попросить у вас прощения.
— Я не хотела с вами разговаривать, — призналась Карина. — Но меня так напугал лорд Ваймен, что, когда я увидела вас, я подумала, что еще недавно считала вас… своим другом.
— Простите меня, Карина, — сказал сэр Гай, впервые называя ее по имени. — Я не хотел вас обидеть.
— Вы хотели оскорбить мужа, не так ли? — спросила Карина.
— Так вы это поняли? — воскликнул сэр Гай. — Да, Карина, я хотел оскорбить Элтона, а вместо этого всю ночь не спал, вспоминая ваши наивные изумленные зеленые глаза. Они мне не давали покоя.
Карина ничего не сказала, и, помолчав немного, сэр Гай спросил:
— Муж очень на вас рассердился?
— Нет. Он был со мной добр, очень добр. Он сказал, что пошлет вам чек. Надеюсь, сэр Гай, вы его получили?
— Получил и порвал.
Карина в первый раз с начала их беседы посмотрела на сэра Гая.
— Вы не должны были этого делать… это был долг чести.
— Вовсе нет, — резко сказал он. — Я совершил хамский поступок, поступок человека, с которым у вас не должно быть ничего общего, моя дорогая. Кроме того, вы, вероятно, поняли, что не могли проиграть такую большую сумму за такое короткое время?
— Вы хотите сказать… что просто выдумали эту сумму?
— Ну конечно, — ответил он. — И Элтон должен был это понять. Именно этого я и хотел.
— Я не понимаю, — жалобно сказала Карина.
— Что бы вы сделали, если бы кто-то, кого вы прекрасно знаете, нашел богатство — драгоценную жемчужину — и не думал его охранять?
— Вы думаете… муж понял, что вы хотели дать понять? — спросила Карина.
— Я в этом уверен, — ответил сэр Гай. — Элтон и я выросли вместе. Двадцать лет мы были как братья. Я могу читать его мысли, а он мои.
— Тогда почему вы ненавидите друг друга? — спросила Карина.
Сэр Гай не ответил.
— Он вам запретил со мной общаться?
— Нет, но я обещала никогда с вами больше не играть.
— Как это великодушно с его стороны! — воскликнул сэр Гай и, усмехнувшись, добавил: — Интересно, считает ли он меня недостаточно опасным соперником или ему просто безразлично.
Карина не ответила, и внезапно сэр Гай воскликнул:
— К черту все это! Вы не должны быть пешкой в нашей игре. Я ненавижу Элтона, а он ненавидит меня, но к вам это не имеет никакого отношения. Все это случилось давно, когда вы были еще ребенком. Простите меня, Карина. Я отвратительно вел себя. Но я прошу вас быть снисходительной не только к смиренному грешнику, но и к человеку, который, увидев вас, не перестает о вас думать.
36 
