43 
Обернувшись в сторону опасности — а в том, что там была опасность, Андрей не сомневался, уж очень выразителен был старый солдат — он уже держал во вскинутой правой руке Стечкин. О намерениях двух воинов из сопровождения рыцаря догадываться необходимости не было, они целились в Андрея из арбалетов.
Новак никогда не был отличным стрелком, но и плохим его назвать было тоже нельзя, однако в этот момент он превзошел сам себя. Три выстрела навскидку с расстояния в двадцать шагов — и один из целившихся согнулся, как сломанный манекен, боднув головой грязь под ногами. Второй получил свой шанс на выстрел и не промахнулся, но опять спасла грудная пластина, приняв на себя удар арбалетного болта. Андрея отбросило на шаг назад, но он не потерял ни ориентации, ни присутствия духа; впрочем, он и не отдавал себе отчета в своих действиях. Еще четырежды пистолет выплюнул смертоносные заряды, и второй нападающий растянулся на земле, суча ногами.
Все еще переполняемый кипевшим в крови адреналином, Новак обернулся в сторону остальных воинов, скучившихся вокруг Робина. Тот, невозмутимо глядя в черный провал ствола, примирительно поднял руки и проговорил совершенно спокойным тоном, словно ничего и не произошло:
— Все, парень. Схватка закончена.
«Забавно все же получилось, черт возьми. Подумать только, если бы не удачное стечение нескольких обстоятельств, то я сейчас кормил бы червей. Бр-р-р, и подумать-то страшно. На будущее урок: если вы, Андрей Михайлович, намерены использовать огнестрел, то используйте его, а не оставляйте на потом. Этот Ричард, львиное, блин, сердце, мне не дал ни единого мгновения, чтобы выхватить пистолет, — он залпом опрокинул в себя кружку эля, уже третью по счету, но ледяные тиски, сдавившие грудь, не хотели разжиматься. — А мы ничего, набираемся боевого опыта и хладнокровия, этих двоих я уложил уже только семью патронами, в прошлый раз весь магазин высадил. Фу-у-ух, кажется, отпускает наконец.»
— Господин Андрэ?
Андрей наконец обратил внимание на подошедшего к нему ветерана, того самого. Говорить не хотелось, и он только утвердительно кивнул.
— Я хотел вас спросить. Вы с самого начала могли воспользоваться своим оружием?
— Конечно.
— Почему же вы предпочли выйти против опытного бойца с мечом в руке? Мне показалось, что вы впервые взяли его в руки.
— Фактически так оно и есть. А что касается этого… Мне показалось, что так будет правильно, а дальше Господь рассудит.
— Сэр Ричард фактически замыслил убийство, вызывая вас на поединок, в котором у вас не было шансов не то что на победу, а просто на выживание, и Господь покарал его за это.
— Скорее всего, так оно и было, — искренне согласился с ним Андрей, потому что ничем, кроме воли провидения, это объяснить было нельзя. — А почему вы говорили сэру Ричарду, что я опасен, если были уверены в том, что я проиграю?
— Сам не знаю. Весь ваш вид говорил о том, что вы полный неумеха, в глазах у вас я видел страх, но вместе с тем в вас чувствуется стальной стержень. Я много повидал и прошел сотни схваток, я встречал таких людей и всякий раз старался обойти их стороной, потому что они опасны. Они откровенно боятся и не могут совладать со своим страхом, но когда чаша страха переполняется и выплескивается через край, они убивают этот страх, и тогда никто не может даже предположить, чего от них ждать. Вы тоже опасны — как видите, я оказался прав.
Попрощавшись с ним, старый воин направился к выходу, и вскоре со двора раздался топот копыт. Уменьшившийся на трех бойцов отряд продолжил свой путь.
Андрей ухмыльнулся, вспомнив слова ветерана, сделал маленький глоток эля и вдруг поймал себя на мысли, что уже не пьет взахлеб, его наконец отпустило. Осознав это, он почувствовал зверский голод, ведь позавтракать так и не удалось, а время было уже за полдень.
Глава 7
Йорк. В принципе Андрей был готов к той картине, которая предстала перед ним, но все же был слегка шокирован. Грязь и полная антисанитария, встречавшиеся на постоялых дворах и деревнях, попадавшихся на их пути, имели место и тут, только, как говорится, в гораздо больших масштабах. Улицы, мощенные камнем, были буквально покрыты слоем навоза и нечистот, выбрасываемых прямо на улицу из окон домов. Поэтому, перемещаясь по этим узким улочкам, нужно было держать ухо востро и вертеть головой на триста шестьдесят градусов, чтобы не стать жертвой очередного помойного ведра, выплеснутого рачительной домохозяйкой, которая, правда, прежде чем сделать это, на мгновение выглядывала из окна, дабы не вывалить нечистоты на голову какой-либо благородной особы. Во избежание, так сказать.
43 
