48 
***
Под уличным тентом своего заведения Арон Циперович пил пиво и утирал пот фартуком. В этот знойный полдень жизнь в Вене замерла, и в кабачке никого не было.
— Адам Ципровеки?
Арон повернулся и увидел перед собой оборванного нечесаного босого человека — вид тайного агента Тихона Зайцева полностью соответствовал легенде.
— Я-а-а!.. — ответил по-немецки Арон. — Их бин Ципровски.
— «Уже зима, а снегу нету»… — по-русски прошептал Зайцев.
— Есть холодное пиво. Устроит?
— Это не ответ.
— А что я должен вам ответить?
— Если вы Адам Ципровеки, так должны знать. «И лето…»
— Что лето?
— «…было»… — подсказывал Зайцев Арону.
— Было и есть! — начал раздражаться Арон.
— «…без дождя»! — рявкнул разъяренный Зайцев. И тут Арон раскрыл объятия и счастливо захохотал:
— Боже мой! Так вы же русский шпион!.. Здрас-сьте!
***
Далеко за полночь спящие улицы Вены оглашались дуэтом Арона и Тихона на мотив известной песни «Шумел камыш»:
Уже зима, а снегу нету, и лето было без дождя…
Одна возлюбленная пара всю ночь гуляла до утра!..
— А я себе думаю, что за идиот на такой жаре говорит: «Уже зима, а снегу нету»! Таки вспомнил! Эту пароль мне давали зимой! Двадцать лет тому назад, но зимой! Представляешь?! Мне двадцать лет высылали жалованье, так могу я за эти деньги ответить, что «лето было без дождя»? — кричал пьяный Циперович.
— Арон… Я тебя уважаю, — сказал Зайцев, еле ворочая языком. — Но сведения по Антону Францычу должны быть кристальными. Поял? Это такой человек!..
— Он мне будет рассказывать!
— И еще… — Тихон вдруг стал расстегивать штаны.
— Эй! Эй!.. — испугался Арон. — Только не здесь. Идем, я покажу.
— И еще! — с тупым упрямством повторил Тихон и вытащил из штанов плотный сверток. — Я тут захватил с собой на полтора миллиона акций… Их надо того… Нам очень нужна валюта для закупки паровозов в Англии…
— Муха не пролетит! А что я с этого буду иметь?
— Я пришлю тебе личное приглашение на открытие нашей дороги…
***
Ранним утром, когда весь Петербург еще спал, в двери особняка «Железной дороги» раздался громкий стук. Заблеяла Фрося.
Со второго этажа на лестницу выскочили заспанный Пиранделло в одних портках, Герстнер в ночной рубашке, Родик в халате. С «девичьей половины» вылетела наспех одетая Маша.
Пиранделло открыл дверь, и в особняк ворвался загорелый, по-заграничному ярко одетый Тихон Зайцев.
— Тихон!., — закричала Маша и повисла у него на шее.
Со слезами на глазах Тихон облобызал каждого, даже Фросю, проговорил дрожащим голосом:
— Я в «Кулон», а там говорят — выехали… Так соскучал…
— Мы из экономии здесь теперь живем, — пояснил Пиранделло.
— Счас… Счас… — забормотал Тихон и открыл небольшой саквояж. — Я тут гостинцы… — Протянул напульсники Пиранделло: — Это тебе, Федор… Чтобы жилы не растягивал, когда будешь гирей упражняться. Это вам, Антон Францыч… — протянул Герстнеру красивую курительную трубку. — А табак у меня на таможне изъяли. Говорят — не положено. А это вам, Родион Иваныч. — Зайцев достал из саквояжа дешевые карманные часы. — С боем! А это тебе, Манечка. — Тихон подал Маше шляпу с искусственными цветами. — Ну, вроде все… Ох, пустая голова!.. Фросю-то забыл!.. — Достал из саквояжа аккуратный ошейник с поводком, отдал его Пиранделло. — Примерь-ка ей. Вроде бы в самый раз должно быть…
— Ну, Тихон!.. — потрясение проговорил Родик, и все бросились радостно и благодарно тискать Зайцева.
— Стойте! Стойте!.. — закричал Зайцев. — Самое главное!.. Отвернись, Манечка!
Маша отвернулась. Тихон стал лихорадочно расстегивать штаны.
— Ты что, Тишка, офонарел? — спросил Пиранделло.
— Да погоди ты!.. — Тихон вытащил из штанов увесистый пакет. — Тута австрийской валюты на полтора миллиона русских рублей! Я там наши акции того… Двинул. При помощи одного товарища.
— Так вы были в Австрии?! — воскликнул Герстнер.
— Нигде я не был!!! — в ужасе завопил Тихон. — Не имею полного права ничего говорить!.. Государственная тайна!.. Все! Меня извозчик ждет! Манечка! Картошки навари! Жрать хочу, как семеро волков!.. — И Тихон выскочил за дверь.
***
Потом он стоял перед столом Бенкендорфа, прижимал к груди легкомысленную шляпчонку и ел глазами начальство.
— Я доволен тобой, братец.
— Да я… Ваше сиясь… Верой и правдой на благо Отчизны…
48 
