Лёгкий, ненавязчивый романчик 
52 
И Родик выхлестнул на стол огромную пачку денег.
— Вот! Вместе с нашими — как раз на семь новых паровозов.
Герстнер потрясенно смотрел то на Родика, то на деньги…
— Родик… — тихо сказала Маша. — Родион Иванович… Ведь это же нечестно…
— Да ты что, Машенька! Все в порядке, не бойся!..
— Это очень нечестно, Родик! — жестко произнесла Маша.
Родик стукнул кулаком по столу, заорал на всю Темзу:
— А!.. «Честно-нечестно»!.. Надоело!!! Я что, для себя?! Для своего удовольствия?! Я для дела, для людей, для Отечества!.. Боже мой! Да за что же это мне? За какие такие прегрешения я влюбился вот в такую дуру?!
***
В кабинете князя Меншикова перед хозяевами русского извоза стоял Иван Иванович с подбитым глазом и вспухшей щекой. В руке он держал указку. Рядом на мольберте была укреплена схема улицы с особняком «Царскосельской железной дороги» и шестиэтажным домом напротив, с чердака которого и был сделан исторический выстрел из корабельного орудия.
— По накопленному опыту свержений, свергаемое лицо обычно легче всего свергается во время отсутствия свергаемого. Итак, Герстнер с основными силами (Иван Иванович осторожно потрогал синяк под глазом) находится в Англии. Этот момент наиболее выгоден для захвата и разгрома его акционерной компании, оставленной на попечении всего двух малозначительных особ. Чтобы придать акции характер гневного народного бунта против железных дорог, мне потребуется…
Здоровенный молодой лакей принес ему стакан воды.
— Спасибо, дружочек мой… — Иван Иванович сразу изменил интонацию на кокетливо-женскую, взволнованно оглядел лакея с ног до головы и на секунду потерял мысль. — М-да… О чем же я?.. Ах да! Так вот, мне потребуется несколько решительных помощников…
***
«Несколько помощников» оказались уже знакомой нам бандой душ в сорок. Они толпились во дворе шестиэтажного дома за закрытыми воротами.
Сам же Иван Иванович, в хорошенькой дамской маске с кружавчиками, с шестиствольным пистолетом в одной руке и шпагой в другой, инструктировал двух извозчиков. Те кивали головами — дескать, поняли.
Рядом стоял здоровенный молодой лакей светлейшего — Вася и преданно смотрел на Ивана Ивановича.
Иван Иванович чуть приоткрыл ворота и выпустил извозчиков на улицу. Пригибаясь и прижимаясь к стенам домов, они побежали в разные стороны — к прилегающим к улице боковым переулкам.
Там в каждом из переулков ждали команды по полтора десятка извозчичьих пролеток с кучерами-налетчиками…
***
В пустынном, наглухо запертом особняке Зайцев доил Фросю и радостно говорил Федору:
— Вот знаешь, Федя… Я как нашу Манечку полюбил, так на меня сразу снизошло какое-то веселое просветление! Я даже все вокруг нее полюбил!.. Мне теперь даже смешно бывает! Радостно!..
— Я такого не понимаю и понимать не хочу! — отрезал Федор. — Не дергай так Фросю. Нежней, нежней… Для меня любовь к Манечке — не хиханьки да хаханьки. Для меня это… Одним словом… Вот.
***
Иван Иванович решительно поправил на лице кружевную масочку и, глядя снизу на огромного Васю, закусил нижнюю губу и прошептал:
— Береги себя, мой птенчик…
Вася тоже закусил нижнюю губу, прикрыл глаза. Держа оружие наготове, Иван Иванович выскользнул из ворот на спящую улицу.
Вышел на проезжую часть, огляделся, поднял шестиствольный пистолет и с криком «Форвертс!!!» бухнул в воздух.
Со страшным лязганьем распахнулись ворота шестиэтажного дома, и на улицу с криком и гиканьем выскочила вся банда и помчалась к особняку Пиранделло и Зайцева. Одновременно, по пистолетному выстрелу, из боковых переулков с двух сторон вылетели извозчики на пролетках…
— Батюшки-светы! — выглянув в окно, воскликнул Федор. — Ну, Тишка, держись!.. Сейчас нам мало не будет!.. Фросю береги!
— Чё? Чё такое?! — испугался Тихон и прижал к себе Фросю.
Федор метнулся ко входу как раз в тот момент, когда подбежавшие к дому налетчики уже начали рвать на себя входные двери.
Федор тоже ухватился за ручки дверей с внутренней стороны, уперся ногами в косяки и закричал Зайцеву:
— Тихон! Вынай свой пистолет сей минут!.. Следи за задними окнами, кабы кто не влез!!! Эх, Родион Иваныча еще б сюда!..
— Ой-ой-ой!.. Ой-ой-ой! — запричитал Тихон, выглянув в окно. — Да что же это за безобразие такое?! Куды это полиция смотрит?!
Его пистолет безнадежно запутался в веревках, которыми был привязан к телу, и Тихон лихорадочно пытался его высвободить…
52 
