Последние отзывы

  23  

— Да, — тут же отозвалась Каролина. — Мне понадобится насколько минут, чтобы собраться. Со мной поедет горничная.

— Да, мисс.

Каролина погрузилась в мысли об Эндрю, а экипаж тем временем катился к Рочестер Холлу в Бакингемшире, где граф предпочел провести свои последние дни. Хотя Каролина никогда не видела этого места, Эндрю описывал его. Рочестеры владели пятнадцатью сотнями акров земли, включая местную деревушку, леса, окружающие ее, и несколько самых плодородных фермерских угодий в Англии. Они были пожалованы семье Генри II-ым в двенадцатом веке, сказал Эндрю, а затем язвительно заметил, что благородное и древнее наследие семьи скоро перейдет к настоящему негодяю. Каролина понимала, что Эндрю совсем не чувствовал себя достойным титула и обязанностей, которые унаследует. Она испытывала мучительное желание его успокоить, как-то найти способ убедить его в том, что он гораздо лучший человек, чем он сам считал себя.

В душевном смятении Каролина сосредоточенно уставилась на пейзаж за окном, земли, заросшие лесами и засаженные виноградниками, деревни с множеством домиков из камня, собранного в Чилтернских холмах. Наконец, они подъехали к огромному зданию Рочестер Холла, построенному в средневековом стиле из медового камня и серого песчаника. Центральные ворота позволяли экипажам попасть во внутренний двор.

Лакей проводил Каролину в главный зал, большой, продуваемый насквозь и украшенный неяркими гобеленами. Рочестер Холл когда-то был крепостью, его крыша была усеяна амбразурами и бойницами, окна были узкими и длинными, чтобы лучники могли защищать здание. Теперь это было просто холодное, огромное жилище, которому, казалось, чрезвычайно требовалась женская рука, чтобы смягчить это место и сделать его более уютным.

— Мисс Харгрэйвз. — Глубокий голос Эндрю эхом прокатился по гладким стенам из песчаника, пока он шел к ней.

Она почувствовала радостный трепет, когда он подошел и взял ее за руки. Жар его пальцев проник сквозь ее перчатки, и Эндрю крепко сжал ее ладони.

— Каро, — тихо сказал он и кивком приказал лакею оставить их.

Она пристально посмотрела на него. Эмоции его держались под строгим контролем… было невозможно прочесть его мысли под ничего не выражающей маской. Но она как-то почувствовала боль, которую он пытался спрятать.

— Как прошла поездка? — спросил он, все еще не отпуская ее рук. — Надеюсь, вам было не слишком плохо.

Каролина слабо улыбнулась, поняв, что он вспомнил о том, что во время долгих поездок ее тошнит.

— Нет, со мной все было в абсолютном порядке. Я смотрела в окно всю дорогу.

— Спасибо за то, что приехали, — пробормотал он. — Я бы не стал винить вас, если бы вы отказались. Одному Богу известно, зачем Рочестер послал за вами — это просто какая-то его прихоть, которую он не желает объяснять…

— Я рада, что я здесь, — мягко перебила она. — Не ради него, ради вас. Находиться здесь в качестве вашего друга, вашего… — Голос ее затих, она, замявшись, подыскивала подходящее слово.

Ее растерянность вызвала у Эндрю мимолетную улыбку, и его синие глаза неожиданно стали ласковыми.

— Дорогого маленького друга, — прошептал он, поднося к губам ее затянутую в перчатку руку.

Внутри нее вскипало какое-то странное чувство, необыкновенный глубокий восторг, который, словно наполнял ее грудь сладким теплом. Счастье от того, что она нужна ему, что он желает ее, было почти невозможно вынести.

Каролина взглянула на массивную дубовую лестницу, ведущую на второй этаж, ее резные перила отбрасывали длинные, неровные тени на стены главного зала. Какое неуютное, похожее на пещеру место — совсем не подходящее для маленького мальчика, подумала она. Эндрю рассказывал ей, что его мать умерла через несколько недель после его рождения. Он провел детство здесь под опекой отца, чье сердце было таким же теплым и мягким, как кусок льда.

— Поднимемся к нему? — спросила она, имея в виду графа.

— Через минуту, — ответил Эндрю. — Сейчас с ним Логан и его жена. Доктор говорит, что это всего лишь вопрос нескольких часов, когда он… — Он замолчал, как будто у него перехватило горло, и бросил на нее взгляд, полный недоуменной ярости, большая часть которой был направлена на него самого. — О Боже, все это время я желал ему смерти. Но сейчас я чувствую…

— Раскаяние? — мягко предложила Каролина, снимая перчатку и прижимая пальцы к его твердой, гладковыбритой щеке. Под ее нежной ладонью заходили желваки. — И, возможно, сожаление, — сказала она, — за все, что могло бы быть, и за все разочарование, которое вы принесли друг другу.

  23