Особенно,... 
15 
Стоит только упомянуть фамилию Грун, ста» нет ясно, что произошло.
Нетрудно представить, с каким презрением будут говорить о нем в клубах.
Графу так и слышались оскорбительные замечания о его жене и будущих детях.
Если он не сохранит свою тайну, появятся карикатуры, на которых он будет изображен с весами в руках.
На одной чаше весов будет женщина, которая носит его имя.
И она будет так же толста, как мешок с золотом на другой чаше весов.
С такими же соверенами, как те, что уже лежат в его кармане!
«Я не могу сделать это! Как смею я запятнать имя, которым гордились мои предки, извалять его не просто в пыли, а в сточной канаве!»
Сэр Антони протянул графу бокал шампанского.
– Улыбнись! – сказал он. – Ты получил то, что хотел. И хотя, несомненно, наступит день расплаты, это будет не завтра!
«Ошибаешься, – хотелось сказать графу, – именно завтра».
Но он только молча выпил свой бокал.
Постепенно Инчестер почувствовал, что его разум, если и не прояснился, то по крайней мере от вина одурманился настолько, что уже можно было не думать вовсе.
Словно издалека до него донесся голос сэра Антони:
– Когда ты последний раз ел?
– Не помню, – отвечал граф, – наверное, за завтраком.
– Так давай сейчас перекусим, а потом я угощу тебя обедом не хуже того, что подают в Карлтон-Хаус.
Они заказали сандвичи с ветчиной.
Поев, граф действительно почувствовал себя лучше.
Они допили шампанское.
Сэр Антони предложил отправиться к нему на квартиру, чтобы переодеться к обеду.
– К счастью, у нас почти один и тот же размер, – заметил он, – только талия у тебя потоньше моей. Несомненно, из-за твоей тяжелой работы.
И, засмеявшись, добавил:
– Пока ты работал на земле, я-то трудился в постели!
Граф знал, что сэр Антони очень гордится своим успехом у женщин. Не меньше, чем сам граф – своим искусством верховой езды и фехтования.
Друзья сели в фаэтон сэра Антони, который ждал его возле клуба, и направились на ХафМун-стрит.
У сэра Антони была большая квартира с удобной спальней, которую он мог предоставить в случае необходимости своим гостям.
Сейчас сэр Антони приказал камердинеру приготовить ванну для графа.
– И, – добавил он, – подбери вечерний костюм для его светлости.
Граф с наслаждением погрузился «в горячую ванну, приготовленную для него рядом с растопленным камином.
Он смыл с себя лондонскую грязь и почувствовал, что его ярость поутихла. Ему уже больше не казалось, что сердце в его груди окаменело от боли и унижения.
После ванны граф надел шикарный фрак с модным галстуком из гардероба сэра Антони и черные рейтузы, которые ввел в моду принц-регент.
Теперь Инчестер чувствовал себя другим человеком.
– Последняя ночь моей свободы, т – сказал он своему отражению в зеркале.
И еще раз поклялся себе, что после возвращения в Инч-Холл никто не увидит его жену.
Это означало, что и ему отныне предстояло превратиться в отшельника.
Граф вошел в гостиную и увидел сэра Антони в вечернем великолепии.
– Похоже на старые добрые времена, Тони, – заставил себя улыбнуться Инчестер, – когда мы вместе отправлялись на поиски приключений.
– По-моему, не очень. – отвечал сэр Антони, – но все зависит от тебя.
– Я полностью в твоем распоряжении.
– Тем более все совсем по-другому! – засмеялся его друг.
Первым делом он повел графа в таверну «Под соломенной крышей», которая славилась отменной кухней.
– Не хуже, – повторил сэр Антони, – чем готовит шеф-повар принца-регента в Карлтон-Хаус.
По мере того как одно блюдо сменяло другое, граф все больше утверждался во мнении, что только французский шеф-повар мог приготовить, создать такие кушанья.
Им предложили на выбор мадеру, рейнвейн, шампанское, эрмитаж, бургундское, бордо и портвейн.
К большому разочарованию официанта, граф отказался перепробовать все вина и вместо портвейна заказал небольшой бокал бренди.
После обеда друзья отправились в Уайт-Хаус, где графу приходилось бывать прежде.
С легким цинизмом он заметил, что это место совсем не изменилось. Разве что постоянные клиенты стали старше, а голос мадам еще пронзительнее.
По-прежнему крупье призывал делать ставки, а возбужденный крик сопровождал чей-то выигрыш.
Те же стоны раздавались, когда кому-то не везло.
Возле богатых клиентов у игральных столов располагались самые известные лондонские проститутки.
15 
