98 
Они делали это так тщательно! И все были в перчатках.
Кажется, они заметили, что я на них смотрю. Послали одного типа проверить. Но я сделала вид, что сплю.
Настя слегка приврала и поэтому покраснела. Самойлов не обратил на ее смущение никакого внимания, задумчиво сказав:
— Видимо, в ее вещах было что-то, что могло их скомпрометировать.
— Видимо, — согласилась Настя. — Я Макару рассказала про это.
— А он?
— Испугался. Заверил, что все нормально, и свернул разговор.
— Но ты все не могла успокоиться из-за обыска и решила вывести «КЛС» на чистую воду! — с едва уловимой насмешкой в голосе произнес Самойлов.
— Вовсе не из-за обыска. Я встретила Любочку накануне ее гибели. Она ужинала в ресторане с тем самым психологом, о котором говорил Макар. Его фамилия Ясюкевич.
— Откуда ты узнала фамилию?
— Ко мне случайно попала его визитная карточка.
— Случайно?
— Ну.. Я вела разведдействия, — неопределенно сказала Настя. — А потом со мной начали происходить всякие странные вещи.
— Например? — С тех пор как Настя получила на руки видеокассету, Самойлов как будто немного смягчился.
— Вот посмотри на меня, — призвала его Настя и, поднявшись на ноги, развела руки в стороны, как бы предлагая обозреть себя со всех сторон-. — Как я тебе?
Не красотка, верно?
Самойлов молчал, уставившись куда-то ей в живот неподвижным крокодильим взглядом. Она приняла его молчание за согласие и с воодушевлением продолжала:
— И вдруг совершенно неожиданно ко мне начинаются клеиться потрясающие мужики. И уж поверь мне: раз я говорю потрясающие, значит — потрясающие.
— Ясное дело! Каждая юбка считает себя великим экспертом по мужчинам, — съязвил Самойлов.
— А что тебя так задевает? — удивилась Настя и тут же нахмурилась:
— Не знаю, зачем я тебе вообще все это рассказываю.
— Затем, что у тебя нет денег, тебе негде ночевать, а я поддался примитивному шантажу и выполняю все твои прихоти.
— Ну, если ты считаешь прихотью попытку спасти свою жизнь…
— Ладно. Давай, рассказывай, каким образом потрясающие мужики связаны с угрозой твоей жизни? — раздраженно перебил ее Самойлов. — Опасная пленка попала к тебе в руки только сегодня. До этого ты ничем не располагала. Ах да! Видела психолога в ресторане.
Уверяю тебя, на суде это не будет считаться уликой.
Психолог не должен был сильно расстроиться.
— Он не разрешил Любочке зайти со мной в туалет! — выпалила Настя.
— Скажет, что не мог на нее насмотреться.
— Забыла сказать: еще я побывала в офисе фирмы «КЛС».
— Похвальный порыв, — одобрил Самойлов. — И что ты там узнала?
— Узнала, что Ясюкевич — тот самый психолог — собирается научить одного типа по фамилии Аврунин, как проводить «операцию на воде».
— Что? — удивился тот. — Значит, ты в курсе, что это за операция?
— В том-то и дело, что нет! Я до сих пор не знаю всех тонкостей. Каким-то образом эти гады убеждают женщин писать предсмертные письма, а потом убивают их.
— Может быть, гипноз? — предположил Самойлов. — Подавление воли?
— Гипнозом занимался второй потрясающий мужик, которого ко мне подослали.
— Что значит — подослали?
— То и значит. Скажи, вот какая тебе женщина нравится больше всего на свете? — спросила Настя.
— Ты ее не знаешь.
— Да нет, я имею в виду что-нибудь общечеловеческое. Джина Лоллобриджида, или Николь Кидман, или Ольга Кабо, например?
— Фанни Ардан.
— Ага, — тут же «запротоколировала» Настя. — Она такая же дикая и такой же черной масти, как ты.
— Что значит — дикая?
— В ней много жизни, энергии, секса…
Самойлов тут же приободрился и спросил:
— Ты хотела что-то сказать по поводу женщины, которая мне нравится.
— Да, точно. Представь: сидишь ты в своем коттедже, листаешь словари, и вдруг стучат в дверь. Ты открываешь, а там — Фанни Ардан. Ну, или почти Фанни. Женщина, очень на нее похожая, отчего у тебя просто дрожь по спине. И вот эта Фанни рассказывает тебе, как она у тебя очутилась — вполне приемлемая версия, надо сказать. А потом начинаются чудеса. Она ластится к тебе, садится на коленки, обещает любить до гроба. Заметь — ни с того ни с сего.
— Ну и что? — непонимающе уставился на нее Самойлов.
— Как — ну и что? Ты разве не удивишься такому повороту событий?
— А почему я должен удивляться?
— Потому что ты не Дэвид Духовны! — рассердилась Настя. — И даже, смею тебя заверить, не Джордж Клуни! Ты гораздо страшнее.
98 
