48 
– Вы не возражаете, если я закурю? – спросил герцог.
– Нет, конечно. Но мне кажется, мы уже подъезжаем.
Станционный служащий, облаченный в форму с золотыми галунами, ожидал их на перроне, чтобы проводить в специально зарезервированный спальный вагон, украшенный гирляндами из лилий и роз. Несколько слуг, вызванных из Котильона, занесли багаж и подали еду и шампанское. Корнелия не притронулась к пище, но герцог объявил, что он голоден, и управился с большей частью изысканных деликатесов, которые были им предложены.
Никто из них не пытался возобновить беседу, и через некоторое время герцог уронил голову на грудь и погрузился в дремоту.
Корнелия не отрываясь смотрела на него. Во сне герцог выглядел таким юным и беззащитным! В нем проступило что-то новое и привлекательное, и ей впервые в голову пришла мысль, каков же он был в детстве. Ей должно было бы ненавидеть его, этого мужчину, который с такой легкостью предал ее чувства и обманул таким вопиющим способом. Но вместо равнодушия и холодности сердце ее трепетало при мысли о его близости, ей хотелось держать его голову на своей груди, прижаться щекой к его щеке, коснуться губами его лба. Все два часа по дороге в Дувр Корнелия не спускала с герцога глаз, и только когда он, вздрогнув, проснулся, она прикрыла глаза, притворяясь спящей.
Было условлено, что первую ночь медового месяца молодая пара проведет в доме кузины герцога. Ее усадьба в григорианском стиле находилась всего в трех милях от Дувра, откуда с утра предполагалось продолжить путешествие.
Вдоль проселочной дороги, ведущей в усадьбу, были развешаны яркие флажки и гирлянды цветов. Прислуга столпилась в гостиной, чтобы приветствовать молодую чету, и после краткой речи дворецкого исчезла, за исключением экономки, которая проводила Корнелию в отведенную ей спальню.
Корнелии понравилось, что несмотря на лето в спальне был зажжен камин.
– Когда устаешь, то всегда мерзнешь, ваша светлость, – заметила экономка, добавив, что Виолетта вот-вот появится и багаж принесут с минуты на минуту.
Когда экономка удалилась, Корнелия, совершенно обессилев, опустилась в кресло, придвинутое к камину. В голове ее лихорадочно билась одна навязчивая мысль:
«Я замужем, замужем, замужем, – что-то нашептывало ей вновь и вновь, – и обратного пути нет!»
Слова эти продолжали пульсировать в ее мозгу, когда Корнелия спустилась к обеду.
Герцог ожидал ее в большой светлой гостиной с окнами, распахнутыми в цветущий розовый сад. Аромат цветов смешивался с соленым морским ветерком. Обстановка была очень романтичная, идеальное место для медового месяца, с горечью подумала Корнелия, усаживаясь напротив герцога за обеденный стол с зажженными свечами. Но никогда, наверное, за одним столом не сидели двое более чужие друг другу люди. Герцог выпил бокал шампанского за ее здоровье, а в памяти девушки всплыло лицо Лили – не о ней ли думал сейчас герцог? На душе Корнелии было пусто. Она ничего не могла сказать, подняв свой бокал, и лишь подумала, как все это было бы прекрасно, если бы они любили друг друга. От этих мыслей ее стеснительность еще больше сковала ее. Но если раньше она надеялась, что их любовь поможет ей справиться с ее неловкостью, то теперь чувство безысходности полностью охватило ее.
Корнелия встала из-за стола и подошла к окну гостиной. В горле ее стоял комок. Скоро наступит ночь, и герцог должен ожидать… что же он должен ожидать?
Корнелия с ужасом осознала все свое невежество в вопросе супружеских отношений. Ей хотелось убежать куда-нибудь, спрятаться. На смену страху пришла странная слабость. Как часто в темноте бессонных ночей она думала об этой ночи, когда герцог должен будет научить ее тайнам любви! В своих мечтах она отдавала всю себя во власть его рук, покорялась его настойчивым губам, и затем…
С резким вскриком Корнелия застыла, ошеломленная своими мыслями. Как она могла пасть так низко, чтобы хотеть отдаться ему, нежеланная, ненужная? Сердце ее упало…
Когда герцог вошел в гостиную, Корнелия сидела на софе бледная, но спокойная. Герцог бросил взгляд на часы, подмеченный Корнелией. Она подумала, что для него время должно тянуться чересчур медленно. Корнелия листала журнал, не видя картинок, но отвлекаясь от давящего на нее, остро ощущаемого присутствия герцога. Ей казалось, что часы тикают неестественно громко, и всякий раз, когда она глядела на них, выяснялось, что еще прошло всего несколько минут. Неожиданно герцог, сидевший до этого молча с сигарой, зажатой меж пальцев и рюмкой портвейна перед собой, встал и выбросил окурок в камин.
48 
