Особенно,... 
100 
Она вскочила на ноги и кинулась прочь, сжав кулаки. Все трое проводили ее изумленными взглядами.
Озадаченный этой вспышкой ярости, Гарри тупо смотрел ей вслед, пока ему в голову не пришла одна мысль.
— Кажется, она только что сказала, что не хочет Бейнинга?
— Да, — отозвалась Уин с улыбкой. — Так она и сказала. Иди за ней, Гарри.
Каждая клеточка в теле Гарри жаждала послушаться ее совета. Если бы не ощущение, что он стоит на краю обрыва и достаточно одного неверного движения, чтобы сорваться вниз. Он бросил на сестру Поппи отчаянный взгляд.
— Но что я ей скажу?
— Будь честен относительно своих чувств, — посоветовала Уин.
Гарри задумчиво нахмурился:
— А без этого никак нельзя?
— Ладно, я займусь этим делом, — сказал Меррипен жене, прежде чем та успела ответить. Поднявшись на ноги, он обнял Гарри за плечи и отвел его к краю террасы. Отсюда они могли видеть напряженную фигурку Поппи. Она решительно шагала по подъездной аллее, направляясь к домику привратника. Ее юбки и башмаки яростно взметали крохотные облачка пыли.
— Послушай моего совета, парень, — негромко произнес Меррипен. Он говорил без всякого сочувствия, словно был вынужден направлять на путь истинный безнадежного тупицу. — Никогда не спорь с женщиной, когда она в подобном состоянии. Скажи ей, что ты был не прав и чертовски сожалеешь об этом. И пообещай никогда больше этого не делать.
— Но я не совсем понимаю, что такого я сделал, — возразил Гарри.
— Это не важно. В любом случае надо извиниться. — Меррипен помедлил, прежде чем добавить: — И ради Бога, не пытайся взывать к логике, когда твоя жена сердится.
— Я все слышала, — подала голос Уин со своего шезлонга.
Гарри догнал Поппи на полпути к домику привратника. Она даже не удостоила его взглядом, свирепо глядя перед собой и решительно сжав челюсти.
— Ты считаешь, что я довел его до этого, — тихо произнес Гарри, приноровившись к ее шагу. — По-твоему, я разрушил его жизнь, как и твою.
Это взбесило Поппи до такой степени, что она не знала, то ли расплакаться, то ли влепить ему пощечину. Черт бы его побрал, он сведет ее с ума.
Она влюбилась в принца, а оказалась в объятиях злодея. Насколько было бы легче, если бы она по-прежнему воспринимала мир в таком упрощенном виде. Не считая того, что принц был совсем не так безупречен, как ей казалось, а злодей был способен на любовь и заботу.
Ей наконец стало ясно, что любовь не в том, чтобы найти идеального мужчину и выйти за него замуж. Любовь в том, чтобы разглядеть человека за внешней оболочкой и принять его со всеми достоинствами и недостатками. Любовь — это способность давать и получать. Способность, которой Гарри был наделен в избытке, даже если он не подозревал об этом.
— Не надо рассказывать мне, что я думаю, — сказала она. — Ты не прав в обоих случаях. Майкл должен отвечать за собственное поведение, в данном случае… — она помедлила, чтобы ожесточенно пнуть ногой камушек, — отвратительно недостойное. Незрелое. Я ужасно разочарована в нем.
— Я не стал бы винить его, — возразил Гарри. — На его месте я учудил бы что-нибудь похуже.
— Не сомневаюсь, — ядовито отозвалась Поппи.
Он скорчил гримасу, но промолчал.
Поппи пнула ногой очередной камушек, подбросив его в воздух.
— Терпеть не могу, когда ты изображаешь из себя циника, — взорвалась она. — Эта пошлая реплика о том, чтобы сделать меня богатой вдовой…
— Мне не следовало этого говорить, — поспешно отозвался Гарри. — Это было несправедливо и неправильно. Мне следовало понять, что ты расстроена, потому что все еще неравнодушна к нему…
Поппи замерла как вкопанная, уставившись на него с презрительным изумлением.
— О! Как только человек, которого все считают таким умным, может быть таким идиотом. — Покачав головой, она стремительно зашагала дальше.
Озадаченный Гарри двинулся следом.
— Тебе не приходило в голову, — слова доносились из-за ее плеча, как удары хлыста, — что мне может не понравиться, что кто-то угрожает жизни моего мужа? Что меня может хоть чуть-чуть беспокоить тот факт, что кто-то врывается в наш дом, размахивая револьвером с намерением пристрелить тебя?
Гарри понадобилось время, чтобы ответить. Собственно, к тому времени, когда он нашелся, что сказать, они почти добрались до дома. Его голос прозвучал глухо и незнакомо:
100 
