43 
– У меня нет тетки. Я ни разу в жизни не был в Алуште. Я не ходил ни с какой «другой девушкой»!
– Когда мать сказала мне, что видела тебя с какой-то девицей, я согласилась уехать на пять лет в Англию, на учебу. Когда я вернулась, ты уже был женат. Женат! На бабе старше себя. Я думала, что смогу равнодушно узнавать о тебе любые новости, но это оказалось не так. Я возненавидела тебя и твою жену.
– Ты следила за мной?
– Нет! Да, немножко следила. Должна же я была знать как выглядит твоя жена, и как выглядишь ты после... после...
– Инга, но ведь это была игра. Милая, маленькая, шутливая, юношеская игра! Ты – принцесса, я – принц, у нас своя волшебная страна со своими законами, которые мы, мы сами придумывали. Игра началась в детстве, но мы увлеклись и притащили ее в свои разумные шестнадцать-семнадцать лет.
– Нельзя играть в неземную любовь и волшебные страны. Это затягивает. Сводит с ума. Я верила в реальность нашей игры. Я верила, что наш маленький общий мир будет существовать вечно. А ты разрушил его. Ты предал свою принцессу!
– Инга!
– Предал! Опоздал на аудиенцию, нет, – на свидание! – на сорок минут. Что полагалось в нашей стране за опоздание?
– Смертная казнь. Да, я опоздал тогда на свидание, но я же особа королевских кровей, на меня это не...
– Распространяется! Перед законом едины все! Ты забыл, что сам придумывал эти правила?
– Инга, мы тогда поругались по глупости. Ну что за ерунда – опоздание?! Я... у меня просто остановились часы.
– «Ничто не может быть оправданием рассеянности и необязательности. Даже собственная смерть»! Разве не ты это всегда говорил?
– Ну хорошо. Ты назвала меня предателем. А разве не ты сделала законом в нашей стране правило: «Предавать можно и нужно, когда этого требуют личные интересы»? Какое наказание полагалось у нас за предательство?
– Сорок ударов палками.
– Всего сорок. Маленькими детскими барабанными палочками, которые хранились на твоих антресолях.
– Да, но по законам нашей страны больший грех всегда поглощает меньший. Так что тебе – смертная казнь! За то опоздание. Ведь ты поэтому потом исчез, пропал, ушел, не звонил? Ты боялся!
– Я звонил! Но твоя мама сказала мне, что ты... Я это уже говорил! Наша ссора была детской глупостью. Я понимал это. И ты понимала. Только понять не могу, почему наши родители сделали все возможное, чтобы разлучить нас?
– Моя мама умерла пять лет назад. Я не могу у нее спросить.
– В любом случае детство кончилось. Сказки тоже. Я рад, что ты стала такой красавицей. Ты похудела и стала гораздо выше.
– Каблуки и диета.
– Глаза! У тебя были темно-серые, совершенно другие глаза!
– Они выцвели от холода, который поселился в душе, когда ты ушел. От опыта. От жестокого женского опыта.
– Я не уходил! Твоя мама сказала мне, что... Сказки кончились! Детство прошло!! Хочешь, накажи меня сорока ударами маленьких барабанных палочек!
– Смертная казнь.
– Я поверил, что ты умерла.
– «Смерть не разлучает людей, она их сближает». Ты всегда был согласен с этим правилом нашей игры. Ты должен был придти на мою могилу и...
– Ха-ха! Застрелиться!
– Убедиться, что ее нет! А потом искать меня, носом землю рыть, пытать мою маму! Ты нарушил наши законы, ты разрушил нашу страну, Принц!
– Я очень хочу курить.
– Это невозможно.
– Я пленник?
– Да, но не мой.
– Что значит – не твой?! Это не ты приказала какому-то мужику сделать ложный звонок на мой мобильный, чтобы выманить меня в темный подъезд, а потом огреть по затылку, запихать в машину, привезти сюда и посадить в баню? Не ты?! Кстати, у меня пропали ключи, документы и телефон.
– То, что с тобой произошло, не имеет ни малейшего отношения к нашей игре, к твоему предательству, к твоему опозданию, к тому, что ты – Принц.
– Объясни!
– Тебе не больно?
– Нет.
– Не страшно?
– Нет.
– Я приказала вколоть тебе очень хорошее лекарство. Тебя уже допросили.
– Что?
– Ты уже все сказал, что было нужно.
– Что?!!
– Не помнишь?
– Нет!
– Хорошее лекарство!
– Объясни.
– Аривидерчи, Чуча!!!
* * *
– Аривидерчи, Чуча! – три раза успел повторить попугай, пока дверь в комнату медленно открывалась.
Страх вроде бы прихватил Глеба за горло, сбил с ритма сердце, но тут же отступил, оставив место легкому недоумению и непонятной веселости.
43 
