Последние отзывы

  52  

Я переживала: а вдруг мне будет плохо в городе? Там одни чужие люди, шайтаны, которые будут бороться за мою душу. У меня сердце забилось. Я же там ничего не знаю, не помню улиц. Как я буду находить правильную дорогу? У нас в селении все легко — одна дорога, ни за что не потеряешься. У нас все всех знают, все тебе помогут, если что-то случится. А кто мне там поможет? Что я буду делать, если те, с кем я буду учиться в университете, будут надо мной смеяться из-за того, что я сельская, а они городские, что я не модная, а они модные? Я даже не знаю, как выглядит университет. Наверное, он такой же большой, как наше село. И учителя там другие, не как наш сельский учитель, а такие, как по телевизору показывают. Ой, как мне стало страшно. Я уже не хотела, чтобы мечты сбывались. Пусть бы лучше я умерла и вот так спокойно лежала в могиле, всегда бы спала, не просыпаясь. Ничего бы мне было не надо, никуда бы я не уезжала, ни о чем бы не мечтала, просто лежала бы себе в тишине, спокойная, без всяких желаний.

В тот день я сидела у обрыва, пока вечер не превратился в желто-красную нитку.

* * *

Иногда солнце такое жадное бывает. Днем бросает на тебя столько лучей, что кажется — сидишь в печке. А под вечер начинает скрести по горам, по крышам кусочки тепла, как бабушка ножом соскребает с деревянного круга комки прилипшего теста. Там соберет, здесь соберет, чуточку тебе подарит. Каждому под вечер от солнца доставался маленький комок тепла. Его не хватало даже летом, поэтому мы сразу надевали шерстяные кофты, чтоб не замерзнуть.

Бабушка стояла на вечернем намазе. У нее в руках стучали деревянные четки. Руки у бабушки были коричневые и морщинистые, раньше я думала, что так стучат не бусинки, а косточки в ее пальцах. Кожа у бабушки сухая, и косточки под ней, наверное, белые, как те, которые похоронены в скалах.

Бабушка наклонялась и ударялась лбом об пол, вставала, шептала, стучала четками, снова наклонялась, и опять было слышно, как ударяется ее лоб. Каждый день по пять раз она молилась Аллаху. Я так к этому привыкла, что никогда не спрашивала, про что она просит. Только сегодня мне хотелось задавать вопросы, потому что я весь день крутила в голове их с дедушкой разговор.

Бабушка сделала еще поклон.

— Господу миров, — сказала она и перестала стучать четками.

Встала, свернула молитвенный коврик и заложила края платка за уши, чтобы лучше слышать. Ее серьги выглянули красными глазами. Мне всегда казалось, что ее серьги смотрят на меня, наблюдают. Эти серьги такие тяжелые, что оттянули дырки в бабушкиных ушах. Какие у нее теперь длинные дырки. Я все время ждала, когда уши порвутся. У меня не было сережек. Но я мечтала, что, когда выйду замуж, у меня будут самые дорогие сережки, кольца, кулоны и цепочки. Мне очень нравилось, когда в сережках много мелких камней. Можно поворачивать голову — туда, сюда, — и они заблестят. Я видела такие у одной на свадьбе. Она из города приехала. Эти городские с нами совсем не считаются, всегда смотрят задрав нос, так что волосы в ноздрях видны. Аман, вот когда я уеду в город, представляла я, и будут приезжать в село на лето, я не буду хвастать тем, что теперь городская.

— Бабушка, ты про что молишься? — спросила я, когда бабушка села на подушку и стала тереть поясницу.

— Про что может молиться такая старуха, как я? Прошу Аллаха милостивого и милосердного, чтобы мир был везде на земле — в нашем селе, в другом селе, в городе. Чтобы здоровья дал моему сыну, невестке и внукам. Чтобы тебе дал мужа и счастья.

— А за дедушку ты почему не просишь?

— Вай! Прилично у Аллаха за мужа просить? Аллах сам все знает. Некоторые вещи вслух просить не надо, он и так слышит, что у тебя в душе.

— А в душе ты дедушку любишь?

— Как я могу дедушку не любить? Он же мне мужем бывает.

— А ты дедушке говорила, что ты его любишь?

— Зачем спрашиваешь? Разве такие вещи можно мужчине говорить?

— А как он узнает, что ты его любишь?

— Пах… Если любишь, слова не нужны. Когда твой прадедушка, мой отец, посватался к моей матери, которая тебе бывает прабабушкой, она его уже любила и он ее любил. Она только один раз его видела — у нашего родника. С тех пор только про него и думала. Аха-ха-ха-ха, значит, что дальше было, слушай. Потом потихоньку-потихоньку время подошло — замуж пора. Те пришли, эти пришли, всем она отказала — ждала. — Бабушка заулыбалась, я ее такой редко видела. Мне даже показалось, на меня смотрят сразу четыре глаза — бабушкины глаза и сережки. — После еще раз мать увидела его у родника. Тогда она на него даже не посмотрела, даже головы ни разу не подняла, внимания ни разу не дала. Так она ему давала понять — почему до сих пор сватов в дом не прислал? На другой день, клянусь тебе, от него родственники тоже пришли. Валла, пришли. Аха-ха-ха-ха, вот так это было. Значит, согласилась она. Поженились, то, се. Только мой брат успел родиться, годик ему был, отца на войну позвали.

  52