Особенно,... 
87 
— Ч-что?
Он стал чуть покусывать ее нижнюю губку, затем перешел на ушко.
— Что ты теперь чувствуешь? — спросил Себ.
Она смогла лишь застонать.
— Мне нужно будет стать более убедительным. — Его руки скользнули вниз по ее спине, пока не легли плотно на ягодицы, притянув ее к его телу. Аннабел запрокинула голову, пытаясь держать ее подальше от его чувственного напора, но все еще едва могла дышать. Его тело было твердым и жарким, и она ощущала, как растет его мужская плоть, упираясь в нее. — Я хочу тебя, — прошептал он. — И знаю, что ты тоже.
— Прямо здесь? — ахнула она.
Он коротко засмеялся:
— Я, конечно, воспитанный человек. Но… — задумчиво добавил он, — мы здесь совершенно одни.
Она кивнула.
— Никто из гостей еще не приехал. — Он поцеловал нежное местечко у нее под ушком. — И я думаю, вполне разумно предположить, что твоя замечательная кузина нас не потревожит.
— Себастьян, я…
— Мы сделаем ее крестной матерью наших детей.
— Что? — Она едва могла выдохнуть это слово. Его рука пробралась ей под юбку и теперь безжалостно двигалась вверх по ее ноге. И все, что ей хотелось, — это… — прости ее Боже за эти грешные желания, — это чуточку нагнуться и встать свободнее, чтобы облегчить ему делать то… что ему только вздумается.
— Она сможет научить их пускать камешки по воде, — произнес он, добираясь до чувствительной ямки у нее под коленом. Аннабел затрепетала. — Щекотно? — с улыбкой поинтересовался он и двинулся выше. — Думаю, у нас будет масса детей. Много, много, много.
Ей было необходимо остановить его. Что-то сказать насчет того, что она еще ничего не решила, что не может ничего пообещать, пока у нее не будет какого-то времени, чтобы все обдумать с ясной головой… чего она абсолютно не может делать в его присутствии. Он говорил о будущем, о детях, и она понимала, что ее молчание можно понять как согласие.
Он провел пальцем по внутренней стороне ее бедра.
— Я не могу себе представить, чтобы у нас не народилась целая куча детей, — пробормотал он. Его губы снова нашли ее ушко. — Я не выпущу тебя из постели.
Ее колени подогнулись.
Его палец скользнул еще выше и добрался до нежной складочки, где бедро переходило в ягодицу.
— Сказать тебе, что именно собираюсь я делать там? В нашей постели?
Она кивнула.
Он улыбнулся. Она почувствовала это по движению его губ у себя под ухом, ощутила, как его дыхание наполнилось радостью.
— Сначала, — тихо произнес он, — я доставлю тебе удовольствие.
Легкий стон сорвался с ее уст, а может, это был вскрик.
— Я начну с поцелуя, — промолвил он, и голос его близ ее кожи был низким и жарким. — Но где его поместить? Об этом надо подумать.
— Где? — прошептала она. Это был скорее не вопрос, а эхо сомнения.
Он прикоснулся к ее рту.
— К губам? Возможно. — Его палец лениво скользнул к ключице. — Мне нравится эта частичка твоего тела. И эти… — Он взял в пригоршню ее грудь и с придыханием сжал ее. — Я могу потратить целый день только на них.
Аннабел выгнулась ему навстречу, желая отдать ему больше. Ее тело взяло власть над ней и отчаянно жаждало его. Она не могла забыть то, что делал он с ней в гостиной Валентайн-Хауса. Как прикасался к ее грудям. Всю свою жизнь она их ненавидела. И прежде всего из-за взглядов, которые бросали на них мужчины, как они присвистывали, словно считали, будто она готова, чтобы ее «подцепили» и осчастливили вниманием.
Но Себастьян заставил ее почувствовать себя прекрасной. Он любил ее тело, и поэтому она тоже начинала это тело любить.
Он опустил руку в лиф ее платья. Его пальцы скользнули под сорочку и прошлись по соскам.
— Ты понятия не имеешь, — осипшим голосом произнес он, — как сильно буду я любить тебя в этом месте.
У нее перехватило дыхание, а когда он передвинул руку, она ощутила себя обездоленной. Это было неудобное для него положение, а она ничем не могла ему помочь, но подумала, что если сдвинет эту проклятую тряпку вниз, он сможет коснуться ее повсюду. Он сможет сжимать, мять и сосать ее плоть.
— О Боже мой! — простонала она.
— О чем ты сейчас думаешь? — прошептал он.
Она лишь помотала головой. Ни в коем случае не могла она произнести вслух те распутные мысли, что роились в ее голове.
— Ты думаешь о том, где еще я могу тебя целовать?
Боже, Боже! Она надеялась, что он не ждет от нее столь конкретного ответа.
87 
