По воскресеньям, после полудня, он был свободен. И изучал Центральный рынок – от продавцов зелени на одном его конце до продавцов одежды на другом.
Он научился замечать то, что замечали другие. Узнал, какая цена на рубашки правильная, а какая грабительская; узнал, как отличить хорошую досу[9] от плохой. Вообще стал тонким знатоком рынка. И научился сплевывать – не как раньше, просто ради того, чтобы прочистить горло или нос, но с определенной надменностью, со стилем. Когда опять полили дожди и на рынок съехались из деревень новые люди, он посмеивался над ними: «Эх вы, деревенщина!» Он освоился с жизнью рынка и научился пересекать забитую транспортом улицу: просто останавливал машины поднятой рукой и юлил между ними, не обращая внимания на гудки разгневанных водителей.
Если происходил крикетный матч, весь рынок начинал жужжать. Кешава перемещался от лавки к лавке, у каждого лавочника имелся маленький черный транзистор, из которого через потрескивание доносился и голос комментатора. И весь рынок гудел, точно улей, в каждой ячейке которого засел крикетный комментатор.
Ночами люди ели у обочины дороги. Рубили хворост, набивали им печурки и сидели, освещаемые огнем, и вид у всех был изнуренный, мрачный. На плитах булькал овощной суп, иногда жарилась рыба. Кешава оказывал этим людям мелкие услуги – убирал пустые бутылки, подвозил на велосипедах этих людей хлеб, рис, большие куски льда из ближайших лавок, и за это его приглашали к столу.
С Витталом он теперь почти не виделся. Ко времени, когда Кешава возвращался в проулок, брат уже негромко похрапывал, завернувшись в одеяло.
Однажды вечером его ждал сюрприз: цирюльник, предостерегавший Кешаву насчет dangerous людей с автобусной станции, повел его смотреть фильм, крепко держа на всем пути до кинотеатра за руку. Когда же они вышли после фильма на улицу, цирюльник попросил Кешаву подождать, пока он поговорит со знакомым, торговавшим у кинотеатра листьями бетеля. Ожидая его, Кешава услышал барабанный бой, крики, пошел на них и, свернув за угол, увидел у спортивной площадки человека, колотившего в высокий барабан. Рядом с ним стояла металлическая доска, на которой были изображены красками боровшиеся один с другим толстые мужчины в синем исподнем.
На площадку барабанщик Кешаву не пустил. Вход стоит две рупии, сказал он. Кешава вздохнул и направился обратно к кинотеатру, но по дороге увидел мальчишек, перелезавших через забор площадки, и последовал их примеру.
Борцы сражались в яме для прыжков, расположенной в центре площадки, – на одном трусы были серые, а на другом желтые. Рядом с ямой стояли, потряхивая для разминки руками и ногами, шесть или семь других борцов. Кешава никогда еще не видел людей с такими узкими талиями и огромными плечами, от одного только взгляда на которые у него перехватило дух.
– Начинается схватка богатыря Говинда с богатырем Шамшером, – объявил мужчина с мегафоном.
Этим мужчиной был Брат.
Борцы прикоснулись к земле, поднесли пальцы ко лбу, а затем бросились один на другого, точно бараны. Тот, что был в серых трусах, споткнулся, поскользнулся, и тот, что был в желтых, прижал его к земле; потом серый придавил желтого. Так оно и продолжалось некоторое время, пока Брат не растащил их, крича: «Какая схватка!»
Покрытые грязью бойцы отошли в сторону, омылись водой. Под трусами у них оказались, к удивлению Кешавы, еще одни трусы, в которых они и омывались. Один из них вдруг потянулся к другому и схватил за ягодицу. Кешава даже глаза протер, не сразу поверив, что увидел это.
– Следующая пара: богатырь Балрам и богатырь Раджеш, – объявил Брат.
Наполнявшая яму светлая земля уже потемнела в самой середке – там, где происходила основная борьба. Зрители сидели на травянистом откосе над ямой. Брат прогуливался вокруг нее, комментируя происходящее. «Вах, вах!» – восклицал он, когда один борец прижимал к земле другого. Над ямой вилось облако комаров, тоже, наверное, взволнованных состязаниями.
Кешава прошелся вдоль толпы зрителей, увидел пары мальчиков, державшихся за руки, некоторые из мальчиков прижимались щекой к груди друга. Ему стало завидно: ах, если бы и у него был друг, с которым он мог бы держаться за руки.
– Бесплатно пролез? – Это Брат подошел к нему. Он положил ладонь на плечо Кешавы и подмигнул. – Идея не из лучших – денежки-то за билеты мне идут, выходит, ты обжулил меня, негодник!
– Мне пора, – сказал, поеживаясь от стыда, Кешава. – Меня цирюльник ждет.