22 
– И не попробовали ничего выяснить? – обвинительным тоном произнесла Сандра, но Джек взглянул на нее так, что этим одним были исчерпаны все вопросы и недоумения.
Все предпочли дожидаться определенности в тишине. Сэс только удивлялась, насколько изменились отношения в семье Хадсонов с тех пор, как она перестала быть постоянной гостьей в особняке Лилиан.
Доктор Гринбург, дородный добродушный человек, не заставил ждать себя долго.
Он появился перед Хадсонами с располагающей улыбкой и внес умиротворение, заявив:
– Держу пари, у вас ко мне миллион вопросов.
– Конечно! Что вы можете нам сказать? – возвысил голос Макс.
– Не очень много, пока мадам Кольбер изволит спать. Мы решили, что для деловой дамы столь элегантного возраста отдых не будет лишним.
– То есть все это время вы бездействовали? – возмутился Маркус Хадсон.
– Лилиан Кольбер стабильна. Пациентка находится под постоянным медицинским наблюдением. Мы вполне обоснованно сочли, что в ее состоянии сон подействует не хуже иных врачебных процедур. Или вы не согласны?
– А почему ее доставили в онкологический центр? – спросила Белла.
– Действительно, почему? – подхватила ее мать.
– Мадам Кольбер уже в течение нескольких лет наблюдается у нас. Вам разве это не было известно? Хотя я не удивлен, – тут же добавил ее лечащий врач.
– У бабушки рак?! – воскликнула Белла. – Кто-нибудь в этой семье хоть что-нибудь знал?
– Не устраивай сцен, сестренка, – лениво проговорил Люсьен.
– Доктор Гринбург, у Лилиан действительно рак? – повернулся к врачу Джек.
– Я советую вам всем дождаться ее пробуждения. Это произойдет не скоро. Мы дали мадам Кольбер успокоительные. На этот вопрос она должна ответить вам сама. Таково ее условие, дорогие мои, – мрачно проговорил лечащий врач.
– Все понятно, – вздохнул Маркус и рухнул на стул. – Мне все понятно.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
– Это рак груди… Я не собиралась никому ничего говорить, – призналась Лилиан Кольбер.
– Мама… – попытался что-то заявить самым строгим и требовательным тоном Маркус Хадсон.
– Помолчи! – слабым голосом осадила его мать, и этого было вполне достаточно, чтобы кто угодно стал бессловесным. – Мне осталось менее года. Любое радикальное лечение убило бы меня еще раньше. Поэтому мы с доктором решили на данной стадии ничего не предпринимать. На этом будем считать вопрос исчерпанным. И если какая-то светлая голова из здесь присутствующих пожелает высказать гениальную идею, которую ни я, ни все врачи этой клиники не обдумали заранее, пусть поставит эту самую голову на кон. А просто выслушивать ваше нытье и квохтанье я не собираюсь.
После этой прелюдии все бы так и молчали, потупившись, если бы Лилиан не включила огромный телевизор, висевший на стене напротив ее кровати.
Она вела себя невозмутимо, собственно, как и всегда. Выглядела хоть и усталой, но даже больничная обстановка не нарушала ее всегдашней элегантности.
После недолгого общения Хадсоны и сочувствующие покинули ее палату. Тема рака была под запретом, а ни о чем другом говорить желания не было.
Джек повез Сэс в особняк Хадсонов.
Тео смотрел ночную сказку по телевизору, как он обычно делал это дома в Санта-Барбаре. Ханна дожидалась их с влажными глазами. Судя по тому, что вопросов она почти не задавала, Сэс поняла: преданная экономка догадывалась или даже знала наверняка о болезни хозяйки дома.
– Удивительная женщина! – восхищенно проговорила она.
– Маркус решил остаться в госпитале. Сабрина сказала, что сменит его утром, – сообщила Шерил.
– Мадам Кольбер согласилась? – удивилась Ханна.
– Нет, конечно. Она же гордая. Лилиан даже не знает. Они договорились с ее лечащим врачом… Ни у кого в голове не укладывается. А она такая спокойная! Поразительное самообладание!
– Вот именно, что гордая! Нашли, чем восхищаться! – негодующе бросил Джек. – Похоже, ей совершенно безразлично, как мы себя ощущаем в сложившейся ситуации!
– Неправда! – тотчас возразила ему Сэс. – Просто Лилиан всегда была противником бессмысленных и чисто символических жестов. Она же четко объяснила, что любое агрессивное врачебное вмешательство убьет ее. Так чего теперь пенять? Надо сделать все так, как она хочет, а не навязывать старой больной женщине свои представления о последних днях и о том, как ей следует их прожить.
– Тем более такой женщине, как Лилиан Кольбер! – со значением добавила Ханна.
22 
