Особенно,... 
91 
Дождался, пока Варгелла закончит с помощником разговаривать, подошел…
– Чего шумим? – спрашиваю. – Шторма ждем или где?
– Или как! – огрызается капитан. – Ждем… не знамо чего!
– То есть?
Варгелла многоуголку на лоб сдвинул, затылок пятерней поскреб.
– То есть вот оно и есть, – отвечает он. – Три века назад имперцы здесь черный флот разгромили. Сам Властелин тогдашний вместе с флагманским бревноутом своим на дно пошел. Знатная была победа, только, – добавляет капитан, – то ли колдун заклятие предсмертное успел кинуть, то ли о проклятии посмертном заранее озаботился… в общем, нехорошее здесь место.
– Да брось ты, – говорю. – У вас, как я поглядел, куда ни плюнь, везде… уже все колодцы заплеваны. То покойничкам на погосте не лежится, то еще какая аномалия вылезет… курская магнитная. Чес-слово, – добавляю, – на минном поле, и то иной раз проще было.
– Повоевал бы ты с наше…
– Нет уж, – перебиваю я капитана. – Повоевал бы ты с мое!
Варгелла брови сдвинул, плечи расправил… ну и я тоже угрожающее выражение рожи на лице изобразил.
Минуты две мы так вот друг на друга зыркали. Я первым не выдержал – рассмеялся.
– Ладно уж, – говорю, – хватит. Сколько ни дуйся, а жаба с тебя, Варгелла, все одно никудышная. Скажи лучше, чего предпринимать планируешь в свете текущей обстановки?
– А что тут сделаешь-то? – Качает головой капитан. – Мага у меня на корабле нет. Сейчас вот парней на весла посажу, хоть с места двинемся.
– Ну-ну.
Идея эта мне не сказать, чтобы нравилась. Не скажу насчет моря, но вот на реке или озере при спокойной воде звук далеко расходится. В сочетании же с туманом… икнуть не успеешь, как выскочит на тебя давешняя гоблова галера, а то и чего похуже.
С другой стороны, собственных идей у меня не имелось, а Варгелла, мотаясь по здешним волнам, уже не первую и даже не десятую собаку должен был на камбузе схарчить, фигурально выражаясь. Если, конечно, кашевар, то есть кок здешний, не из полуночных дакирцев родом будет. Те, как мне Дара рассказывала, и собак за милую душу едят, и даже насекомых всяческих, саранчу и прочих тараканов – ну почти как наши китайцы.
Ладно.
Капитан еще раз кивнул мне напоследок, развернулся и зычно так, словно с рупором стоял, начал команды раздавать. Выходило у него длинно, кучеряво: я вообще-то и не любитель такого вот… словоупотребления, даже у нас, – а здешние «морские термины» для меня и вовсе лес темный, – но все равно, заслушался. Пять минут без повторов – это, знаете ли, для тех, кто понимает, оч-чень даже весомо.
Слушал я варгелловы рулады, пока об меня матрос с бухтой троса едва не навернулся. Я его у самой палубы подхватил, обратно на ноги поставил, отряхнул, посоветовал под эти самые ноги изредка поглядывать – на предмет, не завелось ли чего-нибудь нужного в хозяйстве. А сам – боком, боком, мимо мачты и в носовую часть.
Настрой у меня, если честно, колебался где-то между паршивым и препаршивым. Из-за моря. Потому как морской круиз: соленый ветер в лицо, волны, паруса и прочая романтика – это все здорово, никто не спорит, но – исключительно в мирное время. А на войне, которая здесь и сейчас как бы происходит, сухопутному вояке – вроде меня – посреди моря-океана становится не по себе. Плывешь и думаешь – долбанут по тебе из-под этих, поэтами воспетых волн торпедой или пронесет судьба мимо перископа.
До подводных лодок черные, понятное дело, еще не доросли, но магия их тоже много чего умеет. По крайней мере, если хоть треть тех баек, что капитан на пару с помощником нам за ужином пересказали, какое-то отношение к правде имеет.
Эй, думаю, мне бы землю под ногами да привычного врага!
Ну или хотя бы, чтоб мутить перестало.
На носу мне особо легче не сделалось. Скорее наоборот – к головной боли еще и тошнота добавилась. Правда, делиться с чайками завтраком желания пока нет. Как, впрочем, и самих чаек.
На всякий случай я вцепился покрепче в планширь, и вгляделся вперед…
И там, впереди, в тумане, что-то дрогнуло и… накатило, словно волна.
Один раз со мной уже такое было. Ехали с Карой – и вдруг на поле перед нами немецкая атака во всей красе, танки, мотопехота, все как положено. Видно, слышно все – и при этом то же поле видно тихим и нетронутым. С полминуты я на это наваждение любовался, а затем не выдержал – моргнул, и пропало все.
Кара, к слову, ничегошеньки в тот раз не увидела. Впрочем, я и убеждать ее особо не пытался. Мало ли чего мне тогда почудилось? Ушло и ладно.
91 
