Особенно,... 
25 
Пожелав Марку доброй ночи, он собрался идти к себе, когда услышал голос Эмили:
— Привет, Даллас. Ты уже приехал на Рождество?
Слэйду вдруг захотелось выпить стакан молока, и он решил сделать это без излишней спешки. Невольно прислушиваясь, он узнал, что Даллас все еще в университете, и догадался по разговору, что парень выяснял у Эмили, не надо ли ей с Марком чего-нибудь, не обижает ли ее незнакомец.
Она оглянулась на Слэйда:
— Да, он еще здесь. Останется на праздники.
Поговорив еще несколько минут, Эмили положила трубку.
— Даллас хотел что-то сказать? — Слэйд поставил стакан на стол.
— Нет, просто справлялся о моих делах. Соседи здесь приглядывают друг за другом. Разве на других ранчо, где тебе приходилось работать, было не так?
— На других ранчо я жил в хозяйственных пристройках и просто делал свою работу. Не кажется ли тебе, что Даллас довольно далеко отсюда, чтобы проявлять соседскую заботу?
— Расстояние дружбе не помеха. После смерти Пита он поначалу названивал через каждую пару недель. Просто чтобы удостовериться, что у меня все в порядке, — тихо добавила она.
Их взгляды встретились.
— Как нога?
— Прекрасно.
— Ты ведь не сказал бы мне, даже если бы это было не так, верно?
В голосе ее слышалась укоризна, и он почувствовал что-то вроде удовлетворения.
— Точно. Не стал бы подрывать свой ковбойский имидж.
От его мягкого подтрунивания она осмелела и приблизилась к нему на несколько шагов.
— У тебя доброе сердце, Слэйд. Ты превратил Рождество в настоящий праздник для Марка.
— Тут ты ошибаешься. Это ты с детьми превратила его в праздник для меня. — Он помолчал. — Я посмотрел на те санки, что ты принесла. Может, я пройдусь по ним наждаком? Пусть это будет нашим общим подарком.
— Ладно, — медленно выговорила она, будто обдумывая. — Но только при условии, что позволишь мне поиграть с вами в баскетбол.
Он с трудом представил себе Эмили играющей в баскетбол, но будет чертовски занятно отнимать у нее мяч.
— Чем больше компания, тем веселее, — согласился Слэйд со смешком.
Они вновь встретились взглядами, чувствуя, что их тянет друг к другу как магнитом, чтомежду ними что-то есть, как бы они ни противились этому. Ему мучительно хотелось обнять и поцеловать ее, однако он сомневался, что сможет отныне удовольствоваться только поцелуями и что ему вообще стоит задерживаться здесь хотя бы на день после Рождества. Эмили отстранилась.
— Я, пожалуй, пойду наверх.
Слэйд кивком указал на детский монитор в ее руке.
— Если хочешь, я присмотрю за этим, пока ты будешь укладывать Марка. Если Аманда проснется, займусь ею.
Ему нравилось держать ребенка на руках, но он старался делать это не часто, опасаясь, что удовольствие войдет в привычку.
Эмили подала ему монитор, и их пальцы соприкоснулись. Они не отдернули рук. В ее карих глазах он прочитал те же чувства, что испытывал сам, но приписал их сентиментальности, царящей во время праздника, ощущению, будто и он является членом семьи.
Поднимаясь по лестнице, он подумал о своей настоящей семье, о брате, которого еще не нашел, и о том, как может изменить его жизнь Хантер Коулберн.
За день до Рождества Слэйд только вернулся после обхода стада, как к нему подбежал Марк:
— Быстрее. Мама говорит, что тебе звонят по важному поводу, — выпалил он, задыхаясь.
Его здешний номер был известен только одному человеку — Джону Моргану, приемному отцу Хантера. Слэйд поспешил в дом.
— Это Хантер Коулберн. — Эмили протянула ему трубку.
У него бешено забилось сердце.
— Пойдем в гостиную, чтобы не мешать Слэйду. — Эмили обняла сына за плечи и увела его.
Слэйд подождал, пока они выйдут.
— Алло?
— Слэйд Коулберн? — спросил низкий голос.
— Да.
— Это Хантер Коулберн. Я только что вернулся в офис в Лондоне и нашел сообщение родителей. Они отправили мне по факсу твое письмо и фотографию. Мы могли бы сойти один за другого, только у меня черные волосы, а у тебя, по словам отца, каштановые. Мы двойняшки, Слэйд.
Слэйд не знал, что сказать. Сердце гулко стучало в груди. Он не мог понять по тону Хантера, как тот относится к тому, что обрел потерянного брата.
— Что ты думаешь обо всем этом?
На другом конце провода воцарилось молчание.
— Я потрясен. Я не думал… — Он смолк. — Трудно говорить по телефону, а я вернусь не раньше чем через три недели. Мне бы хотелось повидаться с тобой. Может, приедешь в Денвер или я прилечу в Монтану?
25 
