93 
Несколько лет назад он заменил табличку плитой из гладкого белого гранита. Мать посчитала бы это глупой тратой денег, но он полагал иначе.
На камне было высечено ее имя. Сьюзен Ли Хоук. И годы жизни, всего сорок шесть лет. Ниже была надпись, парафраз из Эмили Дикинсон.
В душе гнездится надежда
Мать никогда не теряла надежду. Даже когда болезнь отобрала у нее красоту и иссушила плоть, она продолжала надеяться.
«Она надеялась на меня, — подумал Джордан. — Надеялась на меня, верила в меня, любила меня без всяких условий».
Он нагнулся и положил цветы на могилу.
— Я скучаю по тебе, мама. Мне не хватает разговоров с тобой, твоего смеха. Выражения твоих глаз, означавшего, что я крепко влип. Даже в самых сложных ситуациях ты понимала меня и была рядом. Ты никогда меня не оставляла.
Джордан скользнул взглядом по надписи на камне. Так официально… Все называли ее Сью. Простая, искренняя Сью.
— Я знаю, что тебя здесь нет. Это просто такой способ напомнить другим людям, что ты жила, была любима. Иногда я чувствую, что ты со мной, и это ощущение такое сильное, словно я сейчас оглянусь и увижу тебя. Ты всегда верила в подобные вещи, верила, что такое возможно.
Джордан выпрямился и сунул руки в карманы.
— Я задаю себе вопрос: кто я такой? Неудачник. Не во всем, но кое в чем очень важном. Я получил то, что всегда хотел, и потерял то, в чем всегда нуждался, хотя не понимал этого. Наверное, такова высшая справедливость. Должно быть, нельзя иметь все сразу.
Он посмотрел на холмы, которые так любила мать, на голубое небо и пламенеющую листву.
— Не знаю, смогу ли я это исправить… А если честно, даже не знаю, стоит ли пытаться.
Джордан на мгновение закрыл глаза.
— Очень больно здесь находиться. Наверное, так и должно быть. — Он дотронулся до губ, потом прижал пальцы к надгробной плите. — Я тебя люблю, мама. Я вернусь.
Он повернулся и замер. У края дорожки стояла Дана и смотрела на него.
Какой у него печальный вид, подумала Дана. Более того — скорбь словно разрушила защитный барьер, обнажив его чувства. Мучительно было видеть Джордана таким уязвимым, понимать, что они оба знают: она застала его врасплох, в минуту глубоко личных переживаний.
Не зная, что скажет, что вообще тут можно сказать, Дана подошла и встала рядом с Джорданом возле могилы его матери.
— Прости. Я не хотела… мешать, — нерешительно начала она. — Поэтому и ждала там.
— Все в порядке.
Дана посмотрела на розовые гвоздики, лежавшие на камне. Кажется, она знает, что сказать.
— Мы с Флинном приходим сюда. — Она кашлянула, прочищая горло. — Здесь лежат его отец, моя мать и твоя. К твоей маме мы всегда стараемся прийти после первого настоящего снегопада. Тогда здесь все белое и умиротворенное. И цветы мы приносим…
Дана оторвала взгляд от гвоздик и поняла, что Джордан смотрит на нее.
— Я подумала, тебе будет приятно знать, что мы всегда приносим ей цветы…
Джордан молчал, но его взгляд был красноречивее любых слов. Потом он просто прижался лбом к ее лбу.
Они молча стояли, а ветер трепал их одежду и шевелил лепестки розовых гвоздик.
— Спасибо! — Он медленно выпрямился, словно боялся что-то сломать у себя внутри. — Спасибо.
Дана кивнула, и они снова замолчали, теперь устремив взгляд на холмы.
— Я первый раз пришел сюда с тех пор, как приехал, — сказал наконец Джордан. — Никогда не понимал, как мне тут себя вести.
— Ты все сделал правильно. Гвоздики очень красивые. Миссис Хоук они бы понравились.
Он усмехнулся:
— Именно об этом я и думал. Зачем ты пришла, Дана?
— Мне нужно тебе кое что сказать — то, что я не смогла объяснить сегодня утром.
— Если насчет того, что мы можем остаться друзьями, это могло бы подождать пару дней.
— Не совсем. Не знаю, подходящее ли я выбрала время и место, — она потерла висок, — но после того, как Мэлори час назад прочитала мне нотацию, я поняла, что она кое в чем права. Ты… и я тоже… мы заслужили лучшего, чем такое расставание.
— Я заставил тебя страдать. Я видел это по твоему лицу. Я не хочу причинять тебе боль, Дана.
— Слишком поздно. — Она поежилась. — Ты был бессердечен и груб со мной, Джордан. И хотя я не раз мечтала отплатить тебе той же монетой, теперь поняла, что не хочу мстить. И то, как я обошлась с тобой сегодня утром, доставило мне не больше удовольствия, чем тебе.
93 
