20 
Гидеон склонился над письменным столом, скрестив руки.
— Двадцать один. Уже мужчина, Кэролайн, и с мужскими желаниями.
Она покачала головой.
— Поверьте мне, Гидеон, я справлюсь с Роем. Через день-два новизна чувств поблекнет, и он обратит свой взор на кого-нибудь еще. — Ее слова звучали убедительно и серьезно, как если бы она имела постоянный опыт общения с такими молодыми людьми. — Кроме того, — она отвела глаза в сторону, — кажется, он подозревает о нас с вами... я знаю точно, Рой не создаст трудностей.
Ну что ж, пусть так и думает, решил про себя Гидеон.
— Он... полезен?
Улыбка тронула ее губы.
— Я не могу поднять даже листок бумаги без его разрешения.
Вопросов нет. Парень на месте.
— Очень хорошо, — одобрил Гидеон, внимательно изучая искреннее восхищение, написанное на ее лице. Ни малейшего намека на безрассудство. — Но я позвал вас по другой причине.
Ее глаза распахнулись и замерли в немом вопросе, затем она перевела дыхание.
— Из-за Либби?
Он утвердительно склонил голову.
— Вы горячо доказывали несколько дней назад, что девочка не помешает мне никоим образом.
— Разве происходит по-другому?
Она выглядела такой расстроенной, что ему захотелось броситься к ней, обнять, успокоить.
— Кэролайн, вы не должны прятать ребенка и изнурять себя.
— Понимаю, но вы наняли меня не для присмотра за детьми.
— Я не это имел в виду.
Его слова приободрили ее, заставили вскинуть голову. Не раздумывая, он бросился в пучину синих глаз.
— Я не вижу себя в роли отца, но это не значит, что вы должны скрывать девочку, как плод греха от инквизиции. В этом нет никакой необходимости. Возможно, я не предполагал такого исхода событий, когда нанимал вас. Но я как-нибудь переживу шумные игры полуторагодовалого ребенка. Кстати, насколько громкими они могут быть?
Ее взгляд смягчился, и улыбка, как нарождающаяся луна, озарила ее лицо.
— Я знаю, у вас доброе сердце, но вы сами сказали, Гидеон...
— Чувствуйте себя свободной, — предложил он. — Я провожу большую часть своего времени в кабинете. Не стоит запирать на замок себя и...
— И Либби, — подсказала она.
— Вот именно, — подтвердил он. — Не нужно баррикадироваться в комнате ради меня. — И мысленно прибавил: «Особенно, если Рой находится с вами».
Они с Роем славно потрудились, размышляли позже Кэролайн. Она уже опустошила последнюю коробку и отставила ее в сторону. И все-таки как много еще осталось. Мать Гидеона хранила абсолютно всё. Кэролайн уже развернула великолепные вазы, футляры для ювелирных украшений, хрусталь. Рассортировала крошечные отрезки шелка и кружев, газетные вырезки и целую коллекцию пустых флаконов из-под духов. Из хаоса постепенно рождался порядок. Вероятно, завтра ей удастся снять покрывала с мебели и разносить семейные портреты.
Неожиданный телефонный звонок вывел ее из задумчивости. Она схватила трубку, прежде чем трель раздалась в кабинете Гидеона. Поговорив и положив трубку, она услышала удаляющиеся шаги Роя и бросилась за ним с невероятной скоростью.
— Рой, у тебя есть минутка?
Молодой человек обернулся, его лицо просияло от удовольствия, в глазах застыло ожидание.
— Рой, если ты свободен...
— Все, что пожелаешь, Кэролайн.
Она едва сумела спрятать улыбку.
— Понимаешь, миссис Уильямс заболела, и я должна сбегать за покупками. Ты не присмотришь за Либби? Я оплачу твои сверхурочные, — прибавила она. — Вдвое больше той суммы, которую платит Гидеон.
Его лицо вдруг потеряло прежнее выражение безмятежности, а юные черты исказились от негодования.
— Так много денег? За заботу о маленькой выскочке? Нет-нет, Кэролайн. Мы с ней из одной стаи. Я получаю только удовольствие от ее общества. Согласен.
Ей захотелось обнять его.
— Рой, ты ангел. Самый первый в списке хороших парней. Спасибо, я у тебя в долгу, запомни.
— Обязательно, — он задорно улыбнулся. — В следующий раз я хочу заставить одну милашку поревновать. Рассчитываю на твою помощь.
— Договорились. Взаимовыручка — великое дело, — кивнула она и повернула к кабинету Тремейна.
Она постучала в дверь и, дождавшись ответа Гидеона, проскользнула в комнату. Одного взгляда на это красивое мужское лицо было достаточно, чтобы она забыла о существовании целого мира. Его присутствие рождало в ней безрассудство, и ей оставалось только бороться со своими чувствами.
20 
