37 
— Хм, — сказала она. — Сейчас лето.
— Да, но мир кажется очень неприветливым, если ты одинок.
Виктория хорошо знала это. Она помолчала. Калеб поцеловал ее и она ответила на поцелуй.
— Калеб, скажи мне, почему ты дома.
— Хорошо. Я дома, потому что я женат уже четыре месяца. Я хотел сделать тебе подарок.
— О! — Она не могла скрыть сожаления в голосе. — А у меня ничего для тебя нет.
— Все в порядке. Ты поцелуешь меня пару раз. — И он поцеловал ее. — Теперь зажмурь глаза.
Калеб достал из сумки щенка и посадил ей на ладонь.
— Лайнол? — угадала она.
— Да. Правда, он похож на маленького взъерошенного льва? Он пока очень любит грызть вещи. Кажется, он считает, будто приехал прямо из Африки, в приюте он наводил жуткий страх на других щенков. Но мы научим его хорошим манерам. Может, отдадим на попечение Бобу.
Виктория посмотрела на урчащий комочек шерсти, и ее глаза наполнились слезами.
— Ты говорила, что у каждого ребенка должен быть любимец. И что у тебя его не было. Я понимаю, ты не ребенок, милая, и не пытаюсь заменить тебе им Боба, но я подумал... Если нам придется отвезти его назад, я уверен, кто-нибудь возьмет его.
Он хотел забрать Лайнола из ее рук. Виктория испугалась, что Калеб посадит его назад в сумку.
— Он просто чудо, — сказала она, удерживая щенка. — Спасибо. — Слезы покатились по ее щекам.
— Виктория, — произнес Калеб. — Извини. Ты в последнее время была такой грустной. И я решил доставить тебе радость.
— Ты доставил мне радость.
— Я вижу, — Калеб вытер большую слезинку, которая катилась по ее щеке.
Виктория покачала головой и усилием воли заставила себя не плакать.
— Я была счастлива, Калеб. Я ценю все, что ты сделал для меня, включая Лайнола, но...
— Но? Что случилось, миссис Фремонт?
Виктория посмотрела на Калеба, надеясь, что он не заметит, как она страдает.
— Боюсь, я больше не могу быть миссис Фремонт, — покачала она головой.
Калеб застыл.
— Думаю, ты объяснишь мне, почему.
— Да, да. Я ходила к врачу несколько раз. Я... не могу сказать тебе, почему я пошла к нему. Просто я заподозрила, что что-то не так.
Калеб взял у Виктории щенка и посадил его в сумку. Потом обнял ее за плечи.
— Что случилось? — Его голос был очень напряженным. Таким голосом он еще никогда с ней не говорил.
Виктория положила руки ему на грудь.
— Ничего страшного. Ничего ужасного, уверяю тебя. Просто... у нас нет больше причин жить вместе. Я не могу иметь детей. Нет даже малой вероятности. Я могу показать тебе результаты анализов, литературу, которая объясняет мой случай. У меня не будет детей, Калеб. Нам не нужно было жениться. Завтра я возвращаюсь домой. Я позвоню адвокату и начну бракоразводный процесс.
Калеб не сказал ни слова.
— Извини, что тебе пришлось жениться на мне. Это было ошибкой, конечно, я эгоистка. Но теперь все кончено. Надеюсь, мы останемся друзьями. Я всегда буду тебе благодарна.
— Ты будешь благодарна. — Он сказал эти слова так, будто она оскорбила его, сдавил ей плечи, потом посмотрел в сторону и отпустил ее.
— Черт, Виктория. — Он резко выдохнул. — Мне очень жаль. Я знаю, как много ребенок значил для тебя.
— Все в порядке.
— Все не в порядке. Это несправедливо.
Виктория понимала, что проведет остаток жизни одна и всегда будет жалеть, что у нее нет ребенка. Но сейчас даже не эта новость ранила ее, а осознание, что они расстаются с Калебом.
Виктория любила его и должна была уйти, прежде чем Калеб поймет, что она, увы, похожа на всех остальных женщин Ринваля и что она хочет его.
— До свидания, Калеб, — сказала она ему. — Спасибо тебе за все.
Калеб приблизился.
— Не уходи сейчас. Останься на ночь.
Оставаться больше не было смысла и если они будут спать вместе, эта ночь будет очень долгой.
Виктория не хотела показать ему всей глубины своего горя.
— Лучше, если Лайнол проведет первую ночь там, где будет его настоящий дом.
Отговорка звучала неубедительно.
Калеб несколько секунд смотрел на нее. Потом резко кивнул.
— Я помогу тебе упаковать вещи и отвезу домой.
Переезд не занял много времени. Они стояли на пороге ее дома, за дверью остались Боб и Лайнол. Виктория смотрела на Калеба, не зная, что сказать. Наконец, она протянула руку.
— Ты был... очень хорошим другом, Калеб, — произнесла она.
Он положил ее руки себе на плечи и, взяв за талию, притянул к себе. Калеб нагнулся и поцеловал ее, поцелуй был долгим.
37 
