26 
– Что-то не так, миледи? – удивленно спросил Роберт. Он сложил хворост в центре поляны, но пока не поджег его. Небо еще окончательно не потемнело, и, как узнала утром Розамунда, разжигать костер до наступления темноты, которая помогала скрыть дым, было небезопасно.
– Да, – мрачно пробормотала Розамунда, осмотрев задние ноги коня. – Конь болен. Думаю, у него сжатие челюстей.
Нахмурившись, Роберт поднял руку к ноздрям коня и удивленно приподнял брови, когда конь затряс головой и попятился. Розамунда мягко потянула за поводья, гладя мощный круп. Она была готова к этому, потому что конь повел себя так же, когда она осматривала его.
– Думаю, вы правы, – с удивлением согласился Роберт, глядя на крепко сжатые челюсти. – Эрик! – позвал он. – Иди сюда. Мой конь заболел.
Бросив хворост на землю, Эрик подошел к ним:
–Что такое? – Приподняв брови, Эрик попробовал прикоснуться к морде коня, но тот дернул головой и отпрянул.
– Он норовил отпрянуть каждый раз, когда Роберт приближался к его голове, не пьет и не ест, хотя должен быть голодным, – сказала Розамунда.
Эрик задумчиво смотрел на коня.
– Тогда…
– У него еще видна царапина на задней ноге. И посмотрите на его глаза.
Вздохнув, Эрик поморщился:
– Ничего не поделаешь.
– Да, – печально согласился Роберт. – Я займусь им. Взяв поводья, он молча повел коня в лес.
Розамунда долго смотрела им вслед, потом повернулась и успокаивающе погладила Ромашку. Она не знала, кого успокаивает – себя или кобылу. Роберт должен убить коня. Другого выхода не было. Его ждет неминуемая гибель, но только после ужасных мук. Подвергать коня таким мукам было бы бессердечно. Она понимала, и все равно трудно было смириться с этим.
– Похоже, утром у Ромашки будет всадник.
– Да, – сдержанно пробормотала Розамунда.
Эрик видел, что она расстроена, но не знал, как ее успокоить.
– Это совсем ненадолго.
Она удивленно взглянула на него, и он пояснил:
– Мы всего в получасе езды от деревни, где меняли лошадей. Они держат их для нас. Роберт скорее всего поскачет дальше на своем жеребце.
– Понятно.
Кивнув, Эрик повернулся к костру:
– Пойдем. Я разведу огонь – уже достаточно темно, а ночь сегодня прохладная.
Вздохнув, Розамунда последовала за ним. Устроившись на поваленном дереве, она машинально потянулась к мешочку с остатками кролика, хлебом, сыром и фруктами и одновременно напряженно прислушивалась к звукам, доносившимся из леса.
Прошло много времени, прежде чем Роберт вернулся. Он был мрачен, и Розамунде стало жалко его. Выполнить свою задачу ему было нелегко. Она не произнесла ни слова, пока они ели, но после ужина начала нервничать. Мужчины молчали, задумчиво глядя в огонь, а Розамунда была готова сойти с ума от бездействия. Целый день пришлось безмолвно трястись на спине лошади, и теперь молчание. Все это действовало ей на нервы.
– В чем дело?
Розамунда застыла, перестав нервно ерзать. Украдкой взглянув на лицо мужа, она поморщилась, откашлялась и сказала:
– Ни в чем, милорд. А почему вы спрашиваете?
– Ты все время вздыхаешь.
– Правда? – Слегка нахмурившись, она опять заерзала, собралась вздохнуть, но в последнюю минуту сдержалась. – Куда мы направляемся, милорд? – неожиданно спросила она, изголодавшись по общению.
– В Шамбли.
Ответ только разжег любопытство Розамунды:
– Зачем?
– Чтобы забрать моих людей.
– О, – пробормотала она. – А потом куда мы направимся?
– В Гудхолл.
– Вы там живете?
– Там мы будем жить, – поправил он. – Это твое приданое.
– Правда?
– Да.
Вновь повисло молчание, и Розамунда вздохнула. Похоже что ее муж все-таки молчун. Замечательно! Посмотрев на реку, она стала судорожно искать новую тему для разговора:
– А вы где родились, милорд?
– В Кинсли.
– А где это?
– В Северной Англии.
– И там живет ваша семья?
– Да.
Односложный ответ заставил Розамунду нахмуриться. Он не очень-то хочет рассказывать о себе.
– А ваши родители живы?
– Отец жив.
Розамунда подождала продолжения. Он ничего не сказал, и она спросила:
– А братья и сестры у вас есть?
– Один брат. Две сестры.
– Старше или моложе?
– Брат старше. Сестры моложе.
Розамунда снова подождала продолжения, но, не дождавшись, решила отступиться. Его сдержанность так утомляла! Возможно, причиной этому его усталость. Путешествия действительно утомительны. Ее по крайней мере поездка раздражала. После двух дней в седле она чувствовала себя так, словно каталась по земле. Грязь и пыль, казалось, въелись в кожу.
26 
