65 
– Я знаю, Сибил, я ничего не забыл.
У Виктора Тесье тоже были любовницы – невидимые взору, бесплотные и неуловимые. В это лето такой любовницей была музыка, которую он обещал написать для «Дуэта», и она оказалась чрезвычайно требовательной дамой, потому что сюжет ее разыгрывался в долине Напа… Но туда он мог отправиться только один, без Френсис.
– Неужели тебе все равно, что твоя жена и мой любовник предают нас?
Все равно? Ну нет.
Конечно, своим настоящим невниманием он заслужил неверность Френсис, однако Виктора удивили слова Сибил. Несмотря на работу над «Дуэтом», время, которое он проводил теперь с женой, было целиком посвящено ей. Он сознательно старался быть к ней внимательным, и ему казалось, что эти несколько месяцев стали лучшими за все двадцать лет их брака. И возможно…
– Гэвин – архитектор, строивший наш дом. Неудивительно, что он остановился здесь, поблизости.
– Виктор, да ты не слушаешь меня! Гэвин позвонил и заявил, что будет в Сан-Франциско, что уже садится на самолет. А пятнадцатью минутами позже его «феррари» на полной скорости помчался к Черной Горе. Я ни минуты не сомневаюсь, что Френсис тоже укатит на пять дней в известном направлении. В этом случае, мой дорогой Виктор, дважды два образуют пять – пять омерзительных дней неверности и предательства.
«Неужели Хоуп будет их свидетельницей?» – изумился Виктор.
На душе у него стало скверно – ему было жаль эту красивую девочку-подростка, которую он едва знал. Возможно, он заслужил возмездие Френсис, но не Хоуп.
– Если то, что ты говоришь, правда, им будет очень трудно держать в тайне свою связь, и она пройдет. Это просто каприз.
– Ты хочешь сказать, нам следует делать вид, что мы ничего не знаем? Ну конечно, у тебя бывали такие случаи и раньше. Но не у меня. Если Гэвин искренне считает, что я приму его обратно… Постой… Тут, кажется, что-то случилось! Сюда мчится полицейская машина…
Виктор уловил сквозь треск в телефоне вой сирены и сразу оценил испуганное молчание Сибил.
– Я еду, Сиб. Оставайся на месте.
Ник услышал завывание сирены как раз в тот момент, когда его печальное и мрачное дело близилось к концу. Он уже отнес израненные скорченные тела в сторону от дымящихся обломков, на островок травы на крутом склоне вулканического холма.
С шеи Френсис Тесье острые края бриллиантов ожерелья почти полностью содрали кожу. Само ожерелье рассыпалось по траве; камни вспыхивали на солнце, как капли слез; некоторые из них были окрашены кровью.
Он должен был отдать ожерелье Хоуп. Оглядевшись, Ник увидел ее стоящей на самом краю обрыва. Она прижимала к себе Молли и глядела вниз. Лицо ее было пепельно-бледным, а глаза выражали отчаяние.
Ник подошел к Хоуп, когда полиция и медики были уже у последнего перед домом поворота.
– Пойдем со мной. – Он осторожно взял ее за руку.
Хоуп подчинилась, и они, перейдя на другую сторону дороги, направились к пологому склону горы.
– Оставайся здесь с Молли; я поговорю с полицией, – сказал Ник, когда она опустилась в золотистое гнездо из сухой травы.
Сибил и Виктор прибыли вместе и одновременно узнали о судьбе тайных любовников.
– Это невозможно! – истерически выкрикивала Сибил. – Не хочу верить! Виктор, да помоги же!
У него не было выбора. Сибил упала ему на руки, содрогаясь от рыданий; тело ее обмякло. Музыкант шептал бессмысленные слова утешения, и через некоторое время Сибил начала отвечать.
В отличие от Виктора она говорила громко, и полицейские могли ее слышать. Но то, что она произносила, было ложью.
Виктор слегка отстранился от бившейся в притворной истерике женщины и с изумлением смотрел ей в лицо.
– Что, черт возьми, ты несешь?
– Тс-с. – Сибил подалась ближе к нему. – Ты хочешь, чтобы вся долина узнала правду?
– Мне совершенно наплевать на то, что узнает долина и чего не узнает. Единственное, что имеет значение в этой истории, – это судьба Хоуп, а она уже знает все.
– Что? Хоуп знает?
Виктор, ничего не ответив, сделал шаг в сторону золотистого склона, где на траве сидела осиротевшая дочь Френсис. У ее ног свернулась крошечная черная собачка, а рядом стоял высокий мужчина с растрепанными волосами.
Ник наблюдал за Виктором Тесье с самого момента его прибытия на место трагедии. От него не укрылось явное волнение маэстро и то, как он искал глазами Хоуп, сохраняя в то же время поразительное хладнокровие.
65 
