Особенно,... 
69 
В это время Чейз стоял у окна, глядя туда, где мерцали туманы и сверкали радуги, где рождались мечты. Сейчас не было ни радуг, ни снов – все это умерло давным-давно, а туманы казались теперь черным дымом. Челюсти его были плотно сжаты, глаза приобрели цвет стали. Он был весь напряжен, но все же способен контролировать свои действия. Вопросы Мэлори, столь удивившие Кассандру, для Чейза не были неожиданными. Он уже знал, что скрывалось во мраке, окутывавшем ее сознание.
– Кассандра, – настаивала Мэлори, – нам надо кое-что прояснить до того, как…
– …Я отключусь, – подсказала Кэсс. – Понимаю. – Она пристально посмотрела на Мэлори: – Так на какой вопрос я должна ответить?
– У вас было ощущение, что Роберт Форест изнасиловал вас?
Кассандра все еще медлила. Пристально глядя на тарелку с печеньем Элинор, она впервые заметила, что этот веселый подарок сделан в форме цветов пуансеттии – конусов, снежных хлопьев, веночков, покрытых сахарной глазурью больше, чем обычно, потому что славная миссис Санта-Клаус хотела дать присутствующим почувствовать приближение Рождества.
– Роберт заявил, что вы любили грубый секс.
Кассандра оторвала взгляд от причудливых изделий Элинор.
– Он так сказал?
– Да. Это правда?
– Конечно, нет.
– Итак, Роберт солгал. Возможно, он сказал так из-за предположения, что вы были грубо и жестоко изнасилованы тридцать первого октября.
– Погодите. Я не была с Робертом тридцать первого. Не могла быть.
– Почему?
– Потому что мы перестали встречаться.
– Когда же?
– С начала октября.
– И от кого исходила инициатива разрыва?
– От меня.
– Вот как? А в чем была причина?
– Я… просто порвала с ним. Неужели Роберт утверждает, что был со мной тридцать первого и что мы…
– Что у вас было сношение. Да. Есть свидетельство врача о том, что это правда. Роберт сказал также, что он хотел сам порвать с вами, а вы к нему приставали, не давали ему покоя. Это тоже ложь?
– Да.
Мэлори сделала пометку в блокноте и подчеркнула строчку.
– Кто знал, что ваши отношения прервались?
– Никто.
– Никто? Вы были близки с одним из самых известных актеров Голливуда в течение года…
– Только семь месяцев…
– Но нигде ни единым словом не упомянули, что расстались с ним? Неужели у вас нет ни одного близкого друга?
Друга? Можно подумать, когда-нибудь они у меня были с тех пор, как я перестала видеться с Хоуп.
– Я никому не говорила.
– Что ж, понятно, почему вы не удивились отсутствию Роберта после того, как пришли в себя.
– Я не ожидала, что он навестит меня, и не хотела этого.
После того, как пришла в себя.
– А раньше он меня навещал?
– В самом начале, до того как Чейз выкинул его вон.
Взгляд Кассандры обратился к Чейзу.
– Спасибо, – прошептала она.
Выражение его лица смягчилось, когда он посмотрел на Кассандру, и будто в ответ за его спиной сквозь туман пробился луч солнца, отважный лучик, обещавший радугу. На мгновение туман приобрел оттенок шампанского, и на одно только мгновение Кассандра и Чейз почувствовали, будто они одни на всем свете: исследователи новых пространств, фермеры, пионеры… и любовники.
– Роберт ударил вас? – Вопрос Мэлори пробился сквозь нарождающуюся радугу воспоминаний, и от нее остались только серые осколки, клочья тумана, похожие на слезы.
– Это необходимо знать? – спросил Чейз, хотя заранее знал ответ. Ложь Роберта не вызывала сомнений, и никто больше Чейза не хотел, чтобы это чудовище попало за решетку.
– Даже обязательно.
Как жаль.
Он посмотрел на свою искалеченную Малиновку и мысленно дал себе клятву любить, лелеять и защищать эту раненую душу.
– Кассандра? – Чейз повторил вопрос очень тихо. – Роберт бил тебя?
Она все еще смотрела на него и на угольно-серое небо за его спиной. Внезапно руки Кассандры прикоснулись к израненной голове, где на почти прозрачной коже были заметны рубцы такого же малинового цвета, как ее пушистый халат, и бессильно упали.
– Бил? – Взгляд ее оторвался от Чейза, и она посмотрела на свои бледные, лежащие теперь на коленях руки. – Нет.
– Но ведь что-то же было, Кэсс? – вмешалась Хоуп. – Какое-то насилие?
Элинор мне советовала рассказать Чейзу все. Ну что ж.
Бесстрастно, будто она делала это признание не Хоуп и не Чейзу, а своим бескровным, бледным рукам, Кассандра сказала:
69 
