53 
— Постельное покрывало. Я принимала душ и выстирала кое-какие свои вещи, теперь они сохнут.
— Ох, — он поглядел на себя вниз. — Думаю, я не представителен.
Она рассмеялась, влюбленная в эту встревоженную нахмуренность его бровей, в робкое звучание его голоса.
— Конечно, ты представителен. Мы же не собираемся выходить?
— Боже, конечно, нет, я хочу остаться здесь. Но мне хочется произвести на тебя впечатление.
— Тебе удалось, — сказала Эмма очень тихо.
— Хорошо. — Он снова привлек ее к себе. — Ты так прекрасна. Моя самая прекрасная куколка.
Эмме стало немного неприятно. Она не куколка. И не его. Но руки, которые обнимали ее, были такими сильными и ей было так тепло и безопасно в их кольце, а он целовал короткими поцелуями все ее лицо, что она закрыла глаза, ощущая, как растекается, будто вдруг стала маленьким, чистым потоком, сливающимся с мощной рекой — Бриксом. Ведь он любит ее. Он так заботился о ней, когда они оказались одни в чужом городе. Все остальное неважно.
Брикс засунул руку под покрывало, которым Эмма себя обернула и начал его открывать. Не задумываясь, Эмма подняла руки и положила их на его торопливую кисть, останавливая.
— Эй, — сказал он мягко, — это я, Брикс, ты помнишь?
Она поглядела на него.
— Слушай, куколка, сколько раз подобное уже происходило? Это же должно случиться, правда? Нас здесь двое на краю света, и мы совсем одни. Только мы, и все для нас. Мы же не можем превратить этот вечер в самый обыкновенный. — Эмма молчала, и он нахмурился: — В чем дело? Твоя мать? Она сказала что-нибудь по телефону? Что-нибудь, вроде: «Не позволяй ему воспользоваться собой?» Боже, воспользоваться. Это достаточно старомодно для моего отца. Она сказала что-то в этом роде?
— Нет, — прошептала Эмма.
— Но подумала, правильно? И ты это знала. И ты хочешь быть такой, как она.
— О, нет совсем не то…
— Что?
— Я не хочу быть как она. То есть, она замечательная, но слишком робкая и многого не делает: она не ищет для себя ничего нового. Я всегда хотела быть другой, но не знала точно, как. Я хочу сказать, я все время думала: хочу, хочу, но не знала, что это значит…
Пальцы Брикса заскользили по ее лицу и шее, и он легко поцеловал ее:
— Ты вовсе на нее не похожа. Ты изумительная женщина. И ничего не боишься.
Эмма знала, что это неправда. Но ей так хотелось, чтобы было так. Ей хотелось, чтобы Брикс так думал. И он назвал ее женщиной, а не куколкой, поэтому она должна действовать как женщина и говорить так же. Она поглядела на него, пытаясь придумать, что же сказать.
— Я помогу, — сказал он. — Ты не боишься, но, может быть, тебе иногда нужно помогать? Правильно?
Эмма выдохнула. Брикс всегда говорит правильно.
— Да, — сказала она. — Я хотела бы.
— Что ж, тогда делай, как я, — сказал он проникновенно. — И расслабься.
Снова он скользнул рукой под покрывало. На этот раз она не остановила ее, и он сбросил ткань с ее плеч на пол. Эмма попыталась задержать саму себя, но не смогла, ее руки сложились, закрывая грудь.
— Ну нет, нельзя, — сказал Брикс весело. Он взял ее за руки и развел их. — Погляди на себя, полюбуйся, какое тело. Ты роскошная женщина.
Лицо Эммы горело:
— Нет, — прошептала она.
— Что нет? — уставился на нее Брикс. — Эмма, ради Бога, что, никто на тебя раньше не смотрел?
Она покачала головой.
— Боже, — пробормотал он. — Что же это я? Как это я не просек?
Он держал руки Эммы разведенными и вдруг, без предупреждения, наклонился и поцеловал сначала один сосок, потом другой, и пробежал языком по ним, медленно, как кошка по теплому солнечному месту.
Эмма издала низкий стон. Она была в смятении, голова шла кругом, она боялась, но как-то еще и была возбуждена, ее тело казалось совершенно отделенным от разума. Ей не нравилось стоять голой перед Бриксом, но после первого шока это оказалось не так уж ужасно; ей не нравилось, что он держит ее за руки, так, что она оставалась беспомощной, но нравилась его сила, и она обожала этот его взгляд, когда он нагнулся, чтобы поцеловать ее груди. У меня хорошее тело, Брикс так сказал. Ему нравится смотреть на меня. А он очень опытен, если он сказал, что я роскошна, значит, так и есть.
Брикс отпустил ее руки и быстро сдернул с себя одежду. Эмма отвернулась. Она была мокрая, ей было тяжело и страшно.
Брикс снова прижал ее к себе, и она ощутила тепло прикосновения кожи к коже, твердые бугры его мускулов, изгиб бедра и живот, прислоненный к ее животу. Было так хорошо, что она прижалась теснее, вдавливая свои соски в черные, курчавые волосы его груди.
53 
