Особенно,... 
77 
— Он принадлежал Уиллу? — спросил я, удивленный, что ни разу не слышал о собаке. Там мне попадались люди, которые своих собак вспоминали с большей любовью, чем родных.
— Нет, не то чтобы. Если он вообще чей-то, то мамин. Не обращайте на него внимания, и он в конце концов оставит вас в покое. Пойдемте в парадную гостиную. Я скажу маме, что вы здесь.
Мэриан открыла дверь в красиво обставленную гостиную. Я вошел в сопровождении Бобби и огляделся. Обстановка была богатая, как я и ожидал. Упругость диванов намекала на то, что этой комнатой пользуются редко — она предназначена для особых гостей, к числу которых, видимо, относился и я. Я посмотрел вниз, на песика, обнюхивающего мои лодыжки. Как только я встретился с ним глазами, он тут же перестал нюхать, уселся и воззрился на меня, очевидно пытаясь решить, одобряет он меня или нет. Затем склонил голову налево, словно принял решение, и возобновил попытки забраться вверх по моей ноге.
— Мистер Сэдлер! — воскликнула миссис Бэнкрофт, входя. На щеках у нее играл легкий румянец. — Спасибо, что решили нас навестить. Бобби, сидеть.
— Я очень благодарен вам за приглашение, — соврал я, улыбаясь ей и с облегчением видя, что сразу за матерью вошла Мэриан — с чайником в руках. Опять чай.
— К сожалению, мой муж еще не вернулся. Он обещал к нам присоединиться, но его иногда задерживают приходские дела. Я знаю, что он очень хочет с вами встретиться.
— Ничего-ничего, — успокоил ее я.
Мэриан расставляла на столике изящные фарфоровые чашки с пугающе тоненькими ручками. Когда вошла мать Уилла, мой указательный палец снова начал неуправляемо дергаться, и я боялся, что, начни я пить из такой чашки, весь чай в конце концов окажется у меня на одежде.
— Я уверена, он скоро будет, — пробормотала мать Уилла, кидая взгляд в окно, словно это могло ускорить появление мужа. Миссис Бэнкрофт была привлекательной женщиной лет пятидесяти с небольшим, собранной, элегантной, со светской выправкой. — Надеюсь, вы хорошо провели день, — произнесла она наконец, словно я зашел с обычным светским визитом.
— Да, очень хорошо, спасибо. Мэриан показала мне город.
— Боюсь, у нас почти нечего смотреть. Конечно, лондонцу в Норидже будет скучно.
— Вовсе нет, — заверил я, а Мэриан в соседнем кресле громко, раздраженно вздохнула.
— Мама, почему обязательно надо что-нибудь такое сказать? Неужели мы обязаны считать себя хуже других людей только потому, что они живут в ста милях отсюда?
Миссис Бэнкрофт посмотрела на нее, а потом улыбнулась мне:
— Пожалуйста, извините мою дочь. Она иногда начинает волноваться из-за полнейших пустяков.
— Я вовсе не волнуюсь, — возразила Мэриан. — Просто… ладно, это неважно. Меня раздражают подобные разговоры. Почему надо все время себя принижать? — В Мэриан сейчас появилось что-то от недовольного подростка, не свойственное самостоятельной молодой женщине, с которой я провел почти весь день.
Над буфетом висели разновозрастные портреты Уилла. На первом снимке задорно улыбался маленький мальчик в футбольной форме, на втором — мальчик постарше оборачивался к объективу, словно его застали врасплох. А на третьем он шел прочь, заложив руки в карманы и низко склонив голову, — лица было не видно.
— Хотите посмотреть поближе? — спросила миссис Бэнкрофт, заметив мой интерес.
Я кивнул, подошел к буфету и стал снимать каждую фотографию по очереди, разглядывая ее и изо всех сил удерживаясь, чтобы не обвести пальцем контуры его лица.
— Я вижу, у вас нет его фотографий в форме.
— Нет. У меня была одна. Ее сделали в тот день, когда он завербовался. Мы тогда ужасно гордились — нам казалось, что это достойный поступок. Но я ее убрала. Понимаете, я не хочу напоминаний об этой части его жизни. Та фотография где-то лежит, но…
Она замолчала, и я не стал спрашивать. Я подумал, что вообще зря заговорил на эту тему. Тут я заметил другую фотографию, на которой был мужчина в форме — но не такой, какую довелось поносить мне и Уиллу. Лицо на фотографии было безмятежным, словно изображенный на ней человек смирился с тем, что готовит ему судьба. Помимо этого, лицо украшали невероятные усы.
— Это мой отец. — Миссис Бэнкрофт взяла картину с буфета и посмотрела на нее, слабо улыбаясь. Другой рукой она, сама того не осознавая, мимолетно погладила мою руку, и это прикосновение меня утешило. — Ни Мэриан, ни Уильям его никогда не видели. Он пал на Трансваальской войне[16].
77 
