ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Леди туманов

Красивая сказка >>>>>

Черный маркиз

Симпатичный роман >>>>>

Креольская невеста

Этот же роман только что прочитала здесь под названием Пиратская принцесса >>>>>

Пиратская принцесса

Очень даже неплохо Нормальные герои: не какая-то полная дура- ггероиня и не супер-мачо ггерой >>>>>

Танцующая в ночи

Я поплакала над героями. Все , как в нашей жизни. Путаем любовь с собственными хотелками, путаем со слабостью... >>>>>




  63  

– Ген, я сделаю так, как ты говоришь, – тихо сказала она, поднимая бокал. – А сейчас давай выпьем за наше будущее. Пусть оно будет долгим, радостным.

– За наше счастье, – добавил Соболев, но Нина покачала указательным пальцем. – Когда человек счастлив, он становится уязвимым. Ты никогда не думал над этим?

– Честно говоря, нет.

– Так вот, мы должны быть удовлетворены своей жизнью, а понятие счастья – химера. Что такое счастье? – Забыв о шампанском, Нина явно решила пофилософствовать. Она закинула ногу за ногу и равномерно покачивала ею.

– Интересно услышать это от тебя, милая, – улыбнулся Соболев.

– Счастье – неуловимый миг, к которому мы стремимся, который все время ускользает. Нельзя быть счастливым долго, это невозможно. В понятие счастья укладываются такие простые, будничные вещи, как восход солнца, пение птиц, улыбка любимого человека, смех ребенка. Я могу перечислять долго – и все это настоящее счастье. Только мы порой не ценим.

– И ты тоже?

– Да, я ведь только начинаю жить. Мне простительно совершать ошибки.

– Когда я тебя слушаю, мне кажется, что ты прожила долгую жизнь, – Геннадий поднял бокал. – Давай за твое будущее, красивая. У тебя оно должно быть замечательным.

– У нас! – Нина осторожно притронулась своим бокалом к бокалу Соболева. Раздался негромкий, протяжный звук, всегда означающий одно – торжество еще не закончилось. – Я хочу, чтобы в моем будущем был ты, Геннадий Иванович.

– Спасибо, милая. Я тоже хочу этого, всем сердцем, – дрогнувшим голосом ответил Соболев. – Ты даже не представляешь, насколько. В моем возрасте нельзя так сильно влюбляться.


Месяцы учебы на курсах пролетели так быстро, что когда пришла пора получать свидетельство, Нина не могла поверить в это. Она улыбалась, выслушивая комплименты в свой адрес и отвечая на горячее рукопожатие в этот торжественный момент. Она держала в руках невзрачную бумагу, означающую, что теперь у нее есть профессия. После аттестата это был еще один документ, подтверждающий ее расставание с детством, теперь уже полное и бесповоротное. Осталось «самое малое» – найти работу и желательно в хорошем месте. Ателье много, а пользующихся репутацией высококлассного – единицы. Нина не делала из этого проблемы. Она знала, что Геннадий с его связями поможет. Он сделает так, что она получит очень хорошую работу. Недавно он намекал, что у него уже есть на примете местечко. Он всегда думает на несколько шагов вперед – это Соболев, и этим все сказано.

Но приехав домой, Нина не застала Геннадия на привычном месте – глубокое велюровое кресло в гостиной было пустым. Хотя было явно заметно, что он уже возвращался с работы и спешно покинул квартиру. Так бывало и раньше: телефонный звонок мог заставить его выйти из дому в любой момент. У него часто находились неотложные дела. Поначалу это раздражало Нину, а потом она привыкла. В конце концов, у человека такое чувство ответственности за свое дело – он не может иначе.

Но сейчас что-то подсказывало Нине: здесь не все так просто. Решив пройтись по квартире в поисках ответа на этот вопрос, она зашла в спальню. Нина настороженно смотрела на измятую постель, открытую тумбочку с лекарствами, распахнутые дверцы шкафа в спальне и беспорядок на полках, где лежала одежда и белье Геннадия. Нина недоуменно оглядывалась по сторонам, замечая все новые и новые признаки необъяснимого беспорядка. В какой-то момент Нина бросилась к шкатулке с драгоценностями – все было на месте. Стакан воды на журнальном столике в гостиной, рядом на полу упавшая упаковка таблеток. Нина подняла ее – «баралгин». Геннадий пил обезболивающее, значит, ему снова было плохо. Последнее время он вообще не хочет говорить о своем здоровье, до скандала доходило. Он даже повысил на нее голос, кричал, чтобы она оставила его в покое. Нина тогда обиделась, но, глядя на посеревшее от боли лицо Геннадия, через минуту подошла, обняла его. Она вспомнила, как он беспомощно затих в ее объятиях.

– Ведь я так беспокоюсь. Ты молча глотаешь таблетки, похудел, побледнел. Мне иногда кажется, что тебе ничего не хочется, – гладя его по жестким волосам, сказала она.

– Милая моя девочка, у меня остались желания, но я не стал бы говорить о них вслух, – глухо ответил Соболев. Он отвел глаза, чтобы не встретиться взглядом с Ниной – он скрывал, что недавно сдал повторные анализы. Они оказались такими, что доктор сказал ему прямо:

– Если ничего не предпринимать, у вас не больше месяца-двух…

  63