67 
– Мы так не договаривались, милый, – начала Нина, решив, что нельзя нарушать уговор и злоупотреблять временем, обозначенным доктором. Соболев закрыл глаза и снова открыл их через несколько секунд. Он был так шокирован появлением Нины здесь, что никак не мог говорить от волнения. Все его эмоции четко отразились на его лице. – Ты не волнуйся, пожалуйста. Я приехала домой и увидела записку. Зачем ты так долго скрывал от меня? Разве мы не близкие люди? Доктор сказал, что нужна операция, и все будет хорошо. Он уверен, что ты поправишься.
– Он это сказал? – тихо спросил Соболев, едва найдя в себе силы разжать сухие губы. В его слабом голосе было столько иронии, что Нина покраснела. – Ты не научилась врать, милая. И я не хочу тебя обманывать. Я устал делать это, честно говоря. Я вообще от всего устал.
– Это не разговор. Ты сдаешься, не попробовав бороться.
– Силы не равны. Возмездие против животного желания выжить… – Соболев провел языком по спекшимся губам. – Никакая операция мне не поможет. Давай смотреть правде в глаза. Я не знаю, выйду ли отсюда вообще. Не смотри так, я получаю по заслугам. И ко всему Всевышний остается милостивым ко мне.
– Милостивым? – Нина негодующе сжала кулаки.
– Да. Он не позволит мне увидеть, как твоим сердцем и мыслями завладеет другой мужчина. Для меня это хуже смерти, милая. Я даже не знал, что способен так любить. Спасибо тебе. Ты – самое лучшее, что у меня было, незаслуженное блаженство.
– Я не могу больше слышать, как ты все это говоришь. Ты прощаешься! Не смей!
– Послушай, – Соболеву становилось все тяжелее говорить. – У меня есть к тебе просьба. Самая последняя. Отказывать нельзя, слышишь?
– Слушаю.
– Я прошу тебя стать моей женой, – выдохнул Геннадий и почувствовал, как слеза скатилась по щеке. Он не мог поднять руку и вытереть ее. Он словно разгрузил целый состав с невероятным количеством груза – болело все тело. – Ты однажды отказала мне под предлогом, что нельзя знать, чего ожидать от человека, который окажется рядом. Так вот, со мной все предопределено, а вскоре все вообще станет формальным. Не отказывай, пожалуйста, не ускоряй мой конец. Я так хочу услышать твое «да».
– Зачем тебе это сейчас нужно? – Нина в панике отошла на пару шагов от кровати, оглянулась на выход из палаты: сестра показала, что ее время истекло. Кивнув ей, Нина снова подошла к Соболеву. – Зачем, отвечай!
– Даже приговоренному к смертной казни не отказывают в последней просьбе, а я не совершил никакого смертного греха. Клянусь, что больше ни о чем не попрошу тебя. Стань моей женой, Нина. Можешь даже фамилию мою не брать. Только согласись, девочка, ради бога!
– Я поняла. Это ради квартиры, ради всего, что у тебя есть, да? Мне ничего не нужно, ничего. Твои подарки и память о радостных днях, которые были, – все, что я унесу с собой из твоего дома.
– Я хочу, чтобы он стал нашим, – Геннадий пошевелил пальцами, пытаясь накрыть ими лежащую на краю постели руку Нины. Она пододвинула руку и снова ощутила леденящий холод. – Ты не можешь мне отказать.
– Мне больше не нужно доказательств твоей любви, – Нина подумала, что самое время разреветься, уткнуться Геннадию в грудь и замереть, но слез не было. Вместо них она почувствовала решимость сделать все, о чем просит этот измученный болью мужчина.
Это был единственный выход для нее. Соболев, как всегда, прав, он давно все продумал. Нелепо говорить о том, что он выбрал подходящий момент, чтобы заговорить об этом снова.
– А мне нужно, – улыбнулся Соболев. – Докажи, что ты готова стать женой такой развалины, как я. Клянусь, я не стану долго мучить тебя. Не дай мне умереть с тяжелым сердцем. Я виноват перед тобой.
– Я не вижу никакой вины.
– Я виноват. Я старше, я сбил тебя с пути истинного, – тяжело выдохнул Геннадий. Его лицо исказила гримаса боли. – Я должен был пройти мимо, но не смог… Слабый, безвольный, больной мужчина – кратко о кандидате в мужья. Как тебе? Согласна помучиться?
– Я согласна мучиться с тобой до конца своих дней, – Нина наклонилась и поцеловала Геннадия в щеку. Сначала хотела в лоб, но в последний момент – в щеку. – Только тебе, жених, досталась идеальная невеста. Ко всем своим неоспоримым достоинствам я теперь портниха широкого профиля, прошу учесть!
– Поздравляю. Это замечательно. Профессия – ты умница, я горжусь тобой.
– Мы будем так здорово выглядеть, что это вызовет поток зависти. Хорошо, что марш Мендельсона у них играет магнитофон – в противном случае музыканты были бы не в силах доиграть. Ты готов к этому?
67 
