Особенно,... 
104 
Чем больше он думал о необходимости выспаться, тем труднее ему удавалось уснуть. Наконец, открыв глаза, он стал смотреть в потолок.
Туярыма на своей койке не то чтобы храпела или сопела, а как-то смешно всхлипывала во сне. Ее дыхание, проходя меж расслабленно приоткрытых губ, после короткого глухого щелчка перерастало в какой-то шелест, приглушенное биение кусочков шкуры на ветру.
Егор умирал от тоски. Что же ему, всю ночь так валяться?
Сон пришел незаметно. Егора окружила тайга. Она была какой-то хмурой и угрожающей. У Егора родилось чувство потерянности и страха. Почему, он не знал. Только ощущал в сердце сосущую пустоту. Он не ведал, куда идти, сбился с пути. На него наползали деревья, точно хотели раздавить его своими лапами. Раздирая сомкнутые ветки, на глазах превращавшиеся в прочные завесы, он шел и шел…
Егор напрягся. В комнате ощущалось какое-то шевеление. Но проснулся он не от этого. Шаркающие шаги Туярымы перекрыл тяжелый рокот вертолета.
Он сел на шкуре. В глаза ему ударило неожиданное отсутствие его спутников.
Ну, может, во двор вышли – снегом обтереться или еще чего…
– А где они? – спросил он у Туярымы.
Она лишь невозмутимо пожала плечами.
– Ушли? – хлопал глазами Егор, прислушиваясь к вертолетному рокоту.
– Ушли, – кивнула Туярыма, – завтрак на столе.
Егор вскочил. Ему было не до завтрака. Его беспокоил вертолет. Гул между тем стал уноситься, стихать. «Может, это не за мной», – подумал он и от сердца у него немного отлегло.
Он нашарил нижнее белье, заботливо принесенное из бани Туярымой, а потом штаны. Сунул в них ноги. Не натянув их толком, залез рукой в правый карман. Карты не было. Внутри у него все похолодело. Он проверил другой карман – с тем же результатом. Шкуры не было в помине. Он точно помнил, что спрятал клочок в кармане штанов.
У Егора на лбу выступила испарина. Он вскочил и стал рыться в своих вещах. Ничего не найдя, он поднял глаза на удивленно наблюдавшую за ним Туярыму. Удивление ее, конечно, было, если можно так выразиться, спокойным, созерцательно-насмешливым.
Так показалось Егору, потому что он внезапно понял, что над ним самым нахальным образом посмеялись.
«Когда они узнали?» – мелькнуло у него в сознании. А может, знали с самого начала? Он им ничего не говорил. Подслушали? Но как они могли знать, о чем идет речь? Что изображено на шкуре? «Нет, – Егор машинально сжал кулаки, – они знали все с самого начала!» И пасли его. А он поддался на их удочку. Бубнил о доброте, о благодарности, а его просто нагрели!
Но откуда они пронюхали про сокровища?
Егор моментально собрался.
– Давно они ушли? – снова посмотрел он на Туярыму.
Та лишь пожала плечами и пожаловалась:
– Собаки нету… Не слышала…
– Черт, – Егор побежал к двери, где стояли его ботинки.
Туярыма быстро упаковала еду в узелок. Протянула спешащему Егору.
– Я вспомнила, – печально сказала она, – где видела старшего…
Егора это мало беспокоило. Он скрежетал зубами от досады, и ему не терпелось покинуть приютивший его дом.
– Он ездил к нам в поселок, когда увезли родителей Кюкюра. Узнавал что-то…
– Что-о? – изумленно воскликнул Егор. – Он знал семью Кюкюра?
– Может быть, – меланхолично ответила Туярыма.
– Спасибо, – Егор выскочил из избы.
Он помнил сделанное на шкуре изображение. Оно стояло у него перед глазами. Настроение было паршивое, но сдаваться он не собирался. Егор вышел на центральную улицу. Увидел отъезжающий от сельмага «ГАЗ-66».
– Стой! – Он метнулся на дорогу, рискуя быть раздавленным.
– Ты что! Дурья башка! – крикнул водитель, коренастый мужик в старой ондатровой ушанке.
Машину кинуло вбок. Она пролетела несколько метров, едва не сбив Егора. Сноп острой снежной крошки взметнулся из-под колес. Егор подлетел к кабине.
– Куда едешь?
– В Калакан, – ответил мужик, удивленно таращась на Егора.
– Это где?
– Ленское направление, – пожал плечами увалень за баранкой.
– Идет, – Егор забрался в кабину.
– Ну ты рисковый, – покачал головой мужик.
На его обветренных губах заиграла ироничная усмешка.
– Куда бежишь?
– По делу, – отмахнулся Егор.
– А-а-а, – скосил на Егора хитрые глаза водитель и нажал на газ.
Машина помчалась по белой дороге. Егор кусал губы, не реагируя на реплики шофера. Тот бы не дурак поговорить, а Егор был сейчас меньше всего склонен общаться. Мужик обиженно замолчал.
104 
