Особенно,... 
20 
— Ты со мной. Я с тобой. — Он целовал ее, шумно и с наслаждением втягивая в себя волнующе свежий запах ее плоти. — Я вчера перебрал. Такое не повторится. Прости.
Наконец Муся открыла глаза. И улыбнулась. Потому что цветы, оказывается, пахли по-земному радостно.
— Мы переселились на клумбу?
— Да, Мария-Елена, моя терпеливая маленькая Дюймовочка. Я любовался твоим кротким лицом и думал о том, какой же я… мужлан, подлец, солдафон. Как я мог бросить тебя одну на целых три с половиной часа? С тобой за это время всякое могло случиться.
— Не случилось.
Она опустила глаза.
— Эти розы тебе преподнесли в ресторане?
— Да, — почему-то солгала она и поморщилась, вспомнив, как смотрел на нее тот мужчина. — Им понравилось, как я танцевала. Еще мне подарили бусы. Ты очень любил своего друга?
Вадим посмотрел на нее с удивлением.
— Ты имеешь в виду Димку Скворцова? Я знал его совсем мало. Наверное, хороший был парень, да будет небом ему земля. Дело в том, что погибают самые лучшие из нас. — Он взял Мусю за подбородок и заглянул ей в глаза. — Неужели ты на самом деле на меня не сердишься?
Она отрицательно покачала головой.
— Но ведь смерть друга была всего лишь предлогом надраться. Как ты не замечала, что все это время мне хотелось надраться? Скажи: замечала?
— Наверное, — не совсем уверенно сказала Муся.
— Мария-Елена, я настоящий слабак. Я не смог выдержать того потока любви, который ты обрушила на меня. Он сбил меня с ног. Я был не готов, Мария-Елена. Я не знал, что можно так.
— Но я не умею иначе, — виновато сказала она и отвернулась.
Он подхватил ее на руки и стал кружить по комнате. Выскочил на балкон. Она увидела маленькие фигурки людей на пляже. Она увидела… Нет, этого не могло быть. Ей это показалось.
— Что с тобой, Мария-Елена? Почему ты вздрогнула? Испугалась высоты?
— Да, — пробормотала она. Вообще-то она побаивалась высоты, но с Вадимом ей было ни капельки не страшно. — Да, — тихим виноватым голосом повторила она и спрятала лицо у него на груди.
Угольцев взял Мусю за локоть, когда она вышла из туалета.
— Прошу вас уделить мне всего одну минуту.
Она смотрела на него растерянно и слегка испуганно. Она не сразу узнала в нем того мужчину с пляжа.
— Давайте пройдем на корму. Пожалуйста.
Теперь она его узнала. Но при дневном свете он показался ей обычным, довольно пожилым человеком. Симпатичным и располагающим к себе.
Она послушно шла с ним рядом.
— У вас есть моя визитка. Я оператор с «Мосфильма». Мы снимаем музыкальный фильм. Главную роль я вам предложить не могу. Второстепенную тоже. Но в одном очень выигрышном эпизоде я бы снял вас с удовольствием. Дальнейшее уже будет зависеть от вас.
— Мне некогда сниматься в кино. Мы… у нас медовый месяц.
— Знаю. — Угольцев ласково и понимающе улыбнулся Мусе. — Ваш эпизод будет сниматься не раньше конца августа. Даже если вы не станете актрисой, эти кадры на всю жизнь сохранят для вас воспоминания об этом счастливом лете.
— Нет. — Муся осторожно высвободила свой локоть. — Мне пора.
— У вас два с лишним месяца на размышления. Я буду торчать здесь почти безвылазно. Звонить мне нужно по ночам. В любое время.
— Я вам не позвоню.
— Если вы станете киноактрисой, муж будет вами гордиться. И никогда не оставит вас.
— Я хочу быть домохозяйкой, — совершенно серьезно сказала она.
— Никогда не поверю. Я уверен, что вы всегда мечтали стать актрисой.
— Да, но… Это было еще до того, как я встретила Вадима. Пожалуйста, отпустите меня. Я не хочу делать того, о чем буду жалеть потом.
Она бежала, громко стуча по проходу своими панталетами. Угольцев смотрел ей вслед, скрестив на груди руки. Он еще не встречал женщины, которая бы так разбередила его душу, как это сделала Муся.
— Ты долго. Я уже собрался идти за тобой. А потом увидел, что ты разговариваешь с каким-то пожилым мужчиной, и успокоился. Это твой знакомый?
— Нет. Он спросил, понравился ли мне Сухуми и в какой гостинице мы остановились.
Она сама не знала, почему боится сказать правду.
— А тебе понравился Сухуми?
— Не знаю. Мне хорошо везде, где есть ты.
— Но… — Он откашлялся в кулак и спросил: — Завтра поедем на Рицу?
20 
