Особенно,... 
96 
Ей показалось, будто ресницы Вадима шевельнулись. Она погладила его безжизненную тонкую руку, подавила горестный вздох.
— Ты слышишь меня. Да, ты все-таки ко мне пришел. Через двенадцать с половиной лет. Зачем? Я бы очень хотела это знать. Решил наконец забрать меня с собой? Но почему через двенадцать с половиной лет, а не через неделю, месяц, пять лет после того, как мы расстались? Где и с кем ты был все эти годы? Неужели не чувствовал, как мне плохо, тяжело, невыносимо? Ты не дошел до меня всего несколько шагов… Наверное, ты испытывал страшное напряжение, да? Ты думал: а вдруг ее здесь больше нет? Вдруг ее вообще уже нет на этом свете? Могло и так случиться, если бы не Павел Угольцев. Наверное, ты не помнишь его. Ты сказал, когда мы возвращались с моря и Павел преследовал меня: «Этот человек действует мне на нервы». Помнишь? Но если бы не этот человек, твоя Мария-Елена наверняка бы что-то с собой сделала. Я очень благодарна этому человеку, хоть сегодня он и обозвал меня шлюхой. Он сделал это впервые в жизни. И я его простила. Я на самом деле шлюха. Только Алеша об этом не догадывается. Но я ему скажу — вот увидишь. — Она встала. — Мне пора. Он меня ждет. Прости нас обоих.
Ирине Николаевне сказали номер машины, в которую сел ее муж. Это было лишнее. Она знала, куда поехал Вадим.
Она недоумевала по поводу случившегося — ей и в голову не могло прийти, что на мужа так подействует это так называемое любовное приключение их сына, что он встанет с постели и поедет в N.
Нет, это было просто невероятно. Во всем этом была какая-то тайна, и помимо беспокойства за мужа и за сына Ириной Николаевной овладело любопытство. К счастью, машину к тому времени починили.
— Скользко, — предупредил ее шофер замначальника областной милиции. — И обещают туман. Утром в N поедет Кагальцев — там у них совещание. Он с удовольствием возьмет вас с собой.
— Мне нужно сейчас, — возразила Ирина Николаевна, прогревая на высоких оборотах двигатель. — Вы проверили масло?
— Да. И залил полный бак бензина.
— Отдам деньги, когда вернусь.
— Не надо. Шеф велел заправлять вас бесплатно.
Ирина Николаевна выехала на трассу, соединяющую Краснодар с N, и лишь тогда вспомнила, что оставила включенным газ — дома было ужасно холодно, потому что случилась авария на теплотрассе. «Надо бы вернуться. Рядом с плитой нейлоновые шторы…» — подумала она и включила сигнал левого поворота.
Она вставила ключ в замочную скважину, толкнула дверь ногой.
«Почему здесь так холодно? — удивилась она. — Ведь я, помнится, зажгла духовку и все четыре конфорки. Наверное, открылась балконная дверь…»
Она нащупала выключатель и прежде, чем щелкнуть им, подумала: «Теперь я осталась совсем одна. Зачем мне жить?..»
Она не видела вспышки и не слышала грохота. Ощущение было такое, словно ее оторвал от земли вихрь и унес в черный мрак космоса.
— Что случилось? — Алеша протягивал к Мусе обе руки. — Марыняша, ты обязательно должна сказать мне, что произошло за то время, что я пролежал в отключке.
— Потом скажу. Сейчас мне трудно говорить.
Она достала из сумки маленькую бутылочку коньяка, распечатала ее очень профессионально и ловко и с жадностью припала к горлышку.
— Оставь мне капельку. — Он улыбнулся ей просительно. — Еще ни разу в жизни не пил с тобой из одной бутылки.
Она молча протянула ему коньяк.
— Вот теперь я все знаю. — Он закашлялся, но все равно допил до дна. — Паша настаивает, чтоб ты снова вышла за него замуж, а ты сказала решительное «нет» и теперь очень этим гордишься. Ты сделала свой выбор, Марыняша, правда?
— Откуда ты знаешь про Угольцева?
— Мне рассказал Иван.
— Черт, здесь наверняка нельзя курить. — Она достала из сумки еще одну такую же бутылочку. — Неужели ты на самом деле хочешь жениться на женщине, которая курит, пьет и имеет довольно темное прошлое?
— Я хочу жениться не на ней, а на тебе. Но прежде я должен знать, что произошло за последние три с половиной часа? — Алеша смотрел на нее серьезно, даже сердито. — Уверен, Паша тут ни при чем. Ведь он для тебя что-то вроде старой мебели, верно?
— Поправишься и все узнаешь. Врачи запретили тебя тревожить.
— Хорошо, Марыняша, в таком случае я уже поправился, потому что мне вдруг захотелось потревожиться. Сейчас я надену штаны и сделаю ручкой этим эскулапам, которые испортили мою роскошную прическу. Думаешь, я не видел, как санитарка вымела целый совок моих роскошных, промытых «Видаль Сассуном уош энд гоу» волос?
96 
