134 
Там, где женщины в черных шалях ткут на улице, обнажив грудь и спят каменотесы вповалку, сраженные дневным сном, среди раскаленного щебня, и шершни вылетают из разинутого рта заваленной мусором античной мраморной головы сатира.
Там, где прямо в пролеты безымянного моста, словно гнезда береговушек, вделаны ниши — кельи, монахов затворников «murato», питающихся скудными подаянием и дождевой влагой, из года в год их исступленные глаза видят мутные волны Арно и синюю даль холма Сан-Миниато со всеми недоступными им земными радостями цветения и зрелости, увядания и возрождения.
Там — в нищем квартале Олтрарно, среди "gente meccanica" (трудяг, поденных рабочих (прим. переводчика) ищите и найдете монну Флоренцию.
А если не ее, то хотя бы глинобитный дом, нависший над речными водами, как скворечня. Сборщик податей, сер Дзанобий, уж который год пророчил, что вот-вот, как пить дать, гадкая эта лачуга обрушится в Арно и поплывет, будто Ноев ковчег-домовина вместе с его жильцами, куда им, мошенникам и горлодерам, давно дорога!
В покосившейся хибаре жила семья меховщика, шубника и темного человека по имени Андреа Феличе и семья эта поначалу жестоко бедствовала.
Жена скорняка, монна Джемма, была женщиной плодовитой и мудрой настолько, что даже мировой судья порой спрашивал у нее совета.
Она родила мужу девятерых детей, здоровых и красивых, и упорно трудилась в людях, чтобы прокормить, обучить и одеть потомство. Помимо прочего, в уже не раз помянутом селении Виккьо, жила ее родная сестра, Коломба, слывшая безумицей. Монна Джемма знала, что сестра ее очень нуждается, ибо вот уже шесть лет, как растит сына, прижитого от неизвестного мужчины, но ничем не могла помочь ей. Она была ловкой прачкой, швеей, пекаркой, но чаще всего ее приглашали женщины побогаче — смотреть за детьми, потому что монна Джемма слыла самой искусной, нежной и разумной пестуньей во всей Флоренции и не было младенца, который не льнул бы к ней, как Христос к Богоматери.
Однажды сер Андреа наблюдал, как жена выносит проветрить во двор старье из свадебного сундука.
Среди рухляди сер Андреа заметил нечто, напоминавшее пелерину, которую носят монахини. Но в отличие от обычных пелерин, эта была сшита из множества светло-серых мягких шкурок, мех которых блестел на солнце и был приятен в руках, как замша.
Сер Андреа спросил:
— Джемма, что это такое?
Женщина отвечала:
— Сама не ведаю, эта вещь досталась мне от матери, а та, в свою очередь получила ее от бабки.
Матушка говаривала, что пока я храню ее у себя, дети и от чрева моего и чужие, будут послушны мне и счастливы в руках моих и отступит от них любая хворь и печаль.
Сер Андреа спросил:
— А что это за мех? Будь это хорек, он не был бы серым. Будь накидка иного цвета, я бы решил, что это перелинявший горностай.
Монна Джемма стала смеяться:
— Такие горностаи кишмя кишат в амбарах и ямах, куда свозят нечистоты. Открой глаза, муженек, это крысиный мех.
Сер Андреа удивился:
— Кто же станет шить пелерину для монахини из крысиного меха?
— Вот уж не ведаю — отвечала добрая женщина — матушка говаривала, что некогда, во дни святого Доминика, существовал женский орден монахинь-пестуний и воспитательниц, вроде как клариссы при братьях-францисканцах. Только если суровых последователей Доминика прозвали Божьими Псами — Домини Канис, то милосердные монашки называли себя Домини-Фелис, Божьими Кошками, доминифелками, в честь Пестрой Кошки Богоматери, Гатто делла Мадонна, которая забавляла своими играми и мурлыканьем занедужившего младенца-Христа. И доминифелки шили для себя, приняв постриг, накидки из мышиных и крысиных шкурок. Их ласковое милосердие претило жестоким монахам-мужчинам и они сговорившись, уничтожили обитель воспитательниц, матушка-настоятельница едва успела распустить часть насельниц, спасая их жизни она разрешила их от уз монашеских обетов, разрешив им раствориться в миру и выйти замуж. Но потомки их по женской линии бережно хранят накидки праматерей, а заодно и науку обращения с несмышлеными детьми.
— Ну и вздор ты нагородила, женщина, — фыркнул сер Андреа Феличе — вот уж справедливо утверждение, что женщина — всего лишь вещь необходимая мужчине для продолжения рода.
В ответ на эти слова мудрая монна Джемма промолчала.
Но мех понравился скорняку, он изловил на пробу пару крыс покрупнее, выделал их шкурки, и осветлил их сложным травильным составом, по вине которого во Флоренции такое изобилие белокурых красавиц с темными бровями.
134 
