184 
Несан некоторое время тупо смотрел, не зная, что делать. Наконец он опустился на колени рядом с девушкой. Он ужасно встревожился, видя её плачущей. Он знал Беату давно и ни разу не слышал, чтобы она плакала, как другие девчонки. И вот теперь она рыдает как ребенок.
Несан сочувственно тронул её за плечо. Она сбросила его руку.
Поскольку в утешении она не нуждалась, Несан просто молча сидел. У него промелькнула мысль уйти и оставить её плакать в одиночестве, но потом решил, что если ей вдруг что-то понадобится, то по крайней мере в её распоряжении будет он.
- Несан, - выговорила она сквозь слезы, - что мне теперь делать? Мне так стыдно! Я такое устроила! Это я во всем виновата, я соблазнила хорошего андерского мужчину, и все из моей гнусной похотливой хакенской сущности! Я этого не хотела, и не думала его соблазнять, и все же соблазнила! То, что он сделал, он сделал по моей вине.
Но я не могу врать и говорить, что уступила добровольно, потому что это не так. Совсем наоборот. Я пыталась с ними бороться, но куда там, они были гораздо сильней меня. Мне так стыдно! Что же мне теперь делать?
Несан проглотил стоявший в горле комок. Ему не хотелось этого говорить, но ради её безопасности он вынужден. Если он этого не сделает, то Беата запросто может закончить тем же, что и Клодина Уинтроп. А он может оказаться тем, кому прикажут это сделать. И тогда всему придет конец, потому что Несан отчетливо понимал, что не сможет причинить зла Беате. И он снова окажется на кухне отскребывающим котлы. Это в лучшем случае. Но скорее согласится на это, чем причинит боль Беате.
Несан взял её за руку и ласково разжал ей пальцы. Потом порылся в кармане и вложил в её ладошку булавку со спиральный головкой. Ту самую, которой Беата обычно закалывала воротник своего платья. Ту самую, которую она потеряла на третьем этаже поместья в тот день.
- Ну, насколько я понимаю, Беата, ты влипла по уши. И я не вижу никакого другого выхода, кроме одного.
Глава 41
- Да, пожалуйста, - улыбнулась Тереза.
Далтон взял с протянутого слугой блюда два печеных телячьих яичка. Хакенец преклонил колени, затем грациозно выпрямился и удалился скользящей походкой. Далтон положил мясо на тарелку, которую делил с Терезой, с удовольствием жующей своего любимого сочного кролика.
Далтон устал и ему до смерти надоел затянувшийся пир. У нег имелись не терпящие отлагательства дела, которые требовали внимания. Конечно, его наипервейшая обязанность служить Министру, но этому самому министру куда бы больше пошло на пользу, ели бы его помощник сейчас потихоньку в тени занимался делами, вместо того, чтобы сидеть на виду у всех за верхним столом, кивая и смеясь скабрезным шуточкам Министра.
Бертран, размахивая куском колбасы, травил очередную байку нескольким богатым торговцам, сидевшим на дальнем конце верхнего стола. По утробному хохоту торговцев и по тому, как Бертран помахивал колбасой Далтон отлично знал, какого рода хохму тот рассказывает. Стейн в особенности наслаждался пошлым анекдотом.
Как только смех затих, Бертран извинился перед женой и попросил прощения за анекдот. Хильдемара хихикнула и лишь отмахнулась, заявив, что муж просто неисправим. Торговцы засмеялись её добродушной терпимости к выходкам супруга.
Тереза тихонько ткнула Далтона локотком и шепотом поинтересовалась:
- Что за анекдот рассказал Министр? Мне отсюда не слышно.
- Тебе следует благодарить Создателя, что он не одарил тебя более тонким слухом. Это один из этих Бертрановых анекдотов, если понимаешь, о чем я.
- А! - Усмехнулась она. - Но ты мне его дома расскажешь?
- Дома , - улыбнулся Далтон, - я тебе его продемонстрирую, Тэсс.
Она гортанно рассмеялась. Далтон взял одно из телячьих яичек и обмакнул в чесночно-винный соус. Затем дал жене откусить кусочек и слизнуть соус с его пальцев, а потом сунул в рот остатки.
Продолжая жевать, он обратил внимание на трех сидящих в противоположном конце зала Директоров, увлеченных вроде бы какой-то серьезной дискуссией. Они активно жестикулировали, хмурились, качали головами и подчеркивали пальцем что-то ими сказанное. Далтон знал, о чем идет речь. Почти все разговоры в зале крутились вокруг одной и той же темы - убийства Клодины Уинтроп.
Министр, облаченный в узкую пурпурно-ржавую полосатую кожаную куртку без рукавов, надетую поверх расшитого золотом дублета, наклонился поближе к Далтону, приобняв его за плечи. Белый кружевной манжет Министра был заляпан красным вином, создавая впечатление, будто у него из-под узкого рукава течет кровь. .
184 
