106 
Добытчики возвратились через час с пакетом яблок, садком устриц и десятком куриных яиц. Все остальные продукты выдавались строго по карточкам, и купить их было невозможно даже на вес золота. Нет, голода в Трегерате пока что не было – просто разумная экономия в ожидании осады.
– Весьма предусмотрительно, – кисло похвалила Меридит, а Рагнар громко вздохнул, вспомнив о горах снеди на кансалонских прилавках. К счастью, у них сохранился приличный запас дорожных лепешек, и обед получился неплохой.
А после «пиршества» все разбрелись до городу. Честно говоря, они рады были хоть немного отдохнуть друг от друга.
Аолен пошел в музей Высоких Искусств, разместившийся в унылом здании казарменного вида, на редкость не подходящем для храма культуры. Тем не менее музей славился на все Староземье, и каждый уважающий себя эльф считал должным при случае посетить его.
Хельги с девицами направились в местную Академию. Там была хорошая библиотека, а в ней знакомая библиотекарша, которая пускала их в хранилище и позволяла там рыться. Чем заслужили они такую привилегию – неизвестно. Вероятно, старушку умиляло их стремление к знаниям, ведь далеко не все студенты добывают средства для обучения, рискуя при этом жизнью.
Отрок и отроковица под надзором Рагнара просто слонялись по городу.
Один лишь Орвуд, проворчав, что Мир, судя по всему, спасен будет не скоро, завалился спать.
Никто никогда не назвал бы Рагнара пьяницей. Да, это был профессиональный воин, огрубевший от сурового военного быта. Хотя он и являлся законным наследником Оттонского престола, давно уже научился изрыгать из мощной глотки солдатскую брань, жрать постную походную кашу вместо дворцовых деликатесов и пить кружками то, что наливают, а не благородные вина из королевских погребов изящными бокалами. Иногда, конечно, случалось ему и перебрать. С кем не бывает?
Вот и теперь случилось.
Ильза и Эдуард стояли возле тела, распростертого на земляном полу скверной, вонючей забегаловки, куда они свернули с целью промочить Рагнарово горло. Процесс неожиданно затянулся, очень уж по вкусу пришлось рыцарю бесцветное пойло из пузатой стеклянной бутыли. Эдуард сунулся было – куда там! Будто жидкий огонь хлебнул. Насилу отплевался. А Рагнар «усидел» одну кружку, вторую, третью… и медленно свалился с лавки.
Перепуганные отроки принялись его тормошить, но хозяин, хитромордый гоблин (обычный, а не домовый) только рукой махнул:
– Ээ, теперь он до завтра проваляется! Жидковат оказался. А на вид этакая орясина! Кто бы мог подумать! Вот что, детки, ищитека подмогу. До вечера я его здесь продержу, а потом выкину на улицу, тогда уж не обижайтесь, если его патруль подберет. Как говорится, по закону военного времени…
– Иди! – скомандовала Ильза, вытирая слезы. – Ищи наших, а я с ним посижу.
Принц Эдуард впервые в жизни оказался совершенно один на улице огромного незнакомого города. Без слуг, без спутников, предоставленный сам себе. Сначала ему казалось, что он помнит, куда идти. Но чем дальше он уходил от питейного заведения, тем отчетливее осознавал: не помнит! Во время прогулки он по привычке трусил за Рагнаром, не давая себе труда замечать дорогу. И вот вам результат!
Через пятьшесть кварталов принц сдался, решил вернуться назад. Но запутался в хитросплетении улочек и переулков и спустя еще какоето время окончательно потерял направление. Несчастный метался, приставал к редким прохожим. Но что те могли ответить, если принц не был в состоянии указать скольнибудь связно ни откуда вышел, ни куда хочет попасть. Мало ли в Трегерате низкопробных питейных заведений и жилищ отставных колдунов?
Уставший, потерянный, утративший надежду, Эдуард брел по серой, чужой улице куда ноги несут. Отчаяние переполняло его душу, и не было рядом никого, кто сказал бы горемычному принцу, что ведет эта улица на запад.
Постепенно приятные, но опасно привлекательные мысли завелись в опущенной монаршей голове.
Ну и пусть заблудился! Куда спешить? Подумаешь, Рагнара схватит патруль! Поделом. Принц, а ведет себя как солдатпьяница. Не получается отыскать спутников? А зачем они ему? Гадкие, опостылевшие нелюди. Только и делают, что ругают, обижают и издеваются.
Вспомнилось унижение в Кансалоне. Мерзкие, грязные простолюдины, пригодные лишь для уличного мордобоя, посмели поднять руку на него, рожденного для великих дел и героических свершений!
106 
