Но... читается легко и любовь-морковь
273 
Только это они и успели сделать. Впрочем, нет. Еще Энка успела выразить неудовольствие: «Да нападут они когданибудь или нет? Чего копаются?» Любое ожидание претило ее деятельной натуре. Но возмущалась она зря. В эту самую минуту абордажный крюк уже впился в древесину обшивки, и дремучая рогатая башка первого фьординга показалась над бортом.
– Иии!!! – взвизгнула Ильза радостно, и со всей своей силы, изрядно преумноженной за последние годы, шарахнула подвернувшейся гномьей секирой прямо промеж железных рогов. Голова исчезла, раздался плеск. Битва началась.
Фьординги – воины грозные и бывалые. Ни одного труса или неопытного юнца не нашлось бы на драккаре. И было их много, на каждого обороняющегося приходилось по семьвосемь нападавших. К счастью, не всегда численный перевес, опыт и сила решают исход сражения. Случаются иногда и чудеса. Может, переменчивая богиня Фортуна за чтото осерчала на фьордингов. Или те недооценили противника и расслабились, а когда собрались, было уже поздно. А не исключено, что часы ожидания оказались столь тягостными и нежданная перемена прибавила сил затосковавшей было компании. Будто внутри наконец лопнула натянутая струна. С радостными воплями, грохотом и лязгом, рассеявшими мертвую ядовитую тишину, друзья ринулись в бой. Лихо, попиратски, спина к спине у мачты, не помня страха, не чувствуя ран. Чтото похожее на слепую отвагу берсеркеров овладело ими.
Рагнар тяжелым двуручным мечом – такой обычному человеку и не поднять – крушил все вокруг. Меридит рубила и ликовала от ощущения своей полноценной дисьей природы. Ильза мстила, мстила, мстила: за Лотт, за сожженный дом!!! За тетку с дядей!!! За подруг, поруганных и убитых!!! За страшную ночь на проклятом драккаре!!! Иии!!!
Оставшийся без привычной секиры – с ней ускакала Ильза – Орвуд колотил направо и налево орочьим артефактом. По башке, по башке!!! Орудовал все ловчее и ловчее. Эльф метал стрелы прямо в бородатые морды, опровергая общее мнение, что лук – оружие, совершенно не подходящее для ближнего боя в ограниченном пространстве. Правда, стрелы скоро кончились, пришлось ему браться за меч, но и с мечом он управлялся достойно. От Аолена не отставал Эдуард. Энка решила, что на сегодня ее любимое оружие – тяжелая булава, найденная накануне в одной из пустующих кают, почемуто под кроватью. Она хорошо пробивала рогатые шлемы.
Звенит сталь, орут фьординги, лезут, валятся, снова лезут…
– Эх, Хельги далеко! Эх, ему бы понравилось! Давно так славно не сражались! Эх, весело быть дисой! Хорошо жить на свете!!!
И вот уже страх проникает в поредевшие ряды врагов. Пятятся, отступают. Бегут! Скользят на кровавой палубе… Через борт! На драккар! В море! Подальше от страшных, злобных тварей, одержимых демонами битвы! Прочь!
У уцелевших фьордингов был шанс на спасение. Одержимость одержимостью, но преследовать их никто не собирался.
Подвели два фактора: предусмотрительность Орвуда Канторлонга и жадность Элриха Лысого. Первый заблаговременно, на случай срочной эвакуации раскатал на капитанском мостике коверсамолет и уложил на него свое добро: мешок с золотой чашей и камнем Ло. Второй, убегая, этот мешок сцапал, взвалил на плечи, спрыгнул на драккар – и был замечен Орвудом.
С воплем отчаяния ограбленный гном поднял ковер в воздух, ринулся вдогонку. Прицелился, размахнулся, швырнул секиру вслед грабителю… Секиру?! Нет! Секира осталась в руках Ильзы! Вслед грабителю полетело не что иное, как орочий жезл! Вот когда все желающие получили редкую возможность узнать, какие именно звуки издают гномы, находясь на пределе отчаяния.
А дальше произошло невозможное. Впрочем, когда действуют законы магии, законы физики отступают.
Пробив насквозь настил палубы, днище драккара, и оставив после себя обугленную дыру, раз в десять превосходящую диаметр неприличного наконечника, жезл канул в пучину вод…
Как быстро, однако, тонут драккары!..
Как коршун, как дракон на добычу, едва не свалившись, спикировал Орвуд вниз, в последний миг подхватил свои утопающие сокровища!
Но не успел он вернуться назад, спрыгнуть с ковра на палубу и начать убиваться по навек утраченному жезлу, как почувствовал весьма ощутимый толчок в спину. Он смешно присел, отскочил, обернулся… Орочий артефакт, бесстыжий и яркий, освобожденный от скрывавших его красу тряпок, с тяжелым стуком упал к его ногам!
273 
