Но... читается легко и любовь-морковь
278 
Диса склонилась над человеком. Тот дернулся и испустил дух. Не иначе от страха. В костюмах из иного мира, дотоле в Староземье не виданных, она с братом по оружию выглядели сущими чудовищами.
Хельги толкнул ногой тело.
– Мангорриты. Видишь, лысые? Это я их проклял! Надо их всех добить. Правильно, Аолена с собой не взяли, как почувствовали!
– Зачем они здесь? – морщась, спросила Меридит. Ее раздражал измененный костюмами тембр голосов.
– Нас поджидали.
Они совсем собрались уходить из ставшего склепом храма, когда сквозь трещину в стене… Нет, не трещину! Сквозь специальное узенькое, низко расположенное окошко на пол упал трепещущий, призрачный лучик.
– Быстрей! – не подисьи тонко взвизгнула Меридит. – Растаскиваем! Весь обзор тушами завалили, гады!
Надпись, проявившаяся на гелиограмме, была тусклой, темносерой, рунической.
«И будет это в час, когда
Сойдутся вместе ночь и день…
И да сокроет Силы тень
От мира солнце навсегда» –
прочла Меридит вслух. – Очень поэтично! Хельги, это ведь дата! Не помнишь, когда у нас ожидается ближайшее затмение?
– На следующий год, в конце марта. Число точно не помню.
– Странно. Не сходится. В трактате был указан год нынешний… А пораньше затмений не намечается? Хотя бы маленьких?
– Нет, – ответил Хельги уверенно. – Только в марте. Идем расскажем Аолену, может, он разберет, в чем дело.
Аолен разобрался с легкостью. Оказывается, в стародавние времена Новый год отмечали не осенью, как принято теперь, а весной. В первых числах апреля.
– Чудесно! – обрадовалась Энка. – У нас полгода в запасе! Успеем и скорпиона найти, и мир спасти…
Хельги ее радости совершенно не разделял.
– Между прочим, через три дня наступит осень, – вздохнул он скорбно.
– Ну и что? Пусть себе наступает. С каких это пор ты стал впадать в меланхолию по поводу смены времен года?
– Между прочим, начнется учебный год.
– Ох, демон побери! – изменилась в лице сильфида. – Что же теперь делать?
– А в чем проблема? – не понял Орвуд.
– В том, что мы обязаны явиться в университет. Студенты, занятия… У меня по архитектуре общественных зданий четыре семинара в неделю!
– А у меня фонетика у первого курса и латен у второго…
– А у меня еще и лекция по палеонтологии беспозвоночных. Про семинары я молчу. – Голос Хельги звучал скорбно.
– А еще говорят, будто от науки есть нельзя, – подвел итог гном. – Сплошные хлопоты и расстройство. Придется вам, други мои, с вашим университетом распрощаться. Спасение мира важнее.
– Лучше умереть, – ответил Хельги очень убежденно. – Университет – это святое. Надо возвращаться.
– Все равно к началу семестра не успеем, – совсем загрустила Энка. – Выгонят нас! Ой беда, беда…
– Но ведь спасение мира от власти мангорритов – это благородное, нужное для всех дело! Неужели Ученый Совет не войдет в ваше положение? – удивлялся Аолен.
– Плевал Ученый Совет на наше положение! После первого спасения восстанавливались – знаешь, какую взятку содрали? А теперь и вовсе беда! Срыв учебного процесса! Эх, если бы хоть заранее предупредили, договорились. Наврали бы про научную экспедицию за счет собственных средств… У нас любят, чтобы сами раскошеливались, а не претендовали на средства университета… И как раньше не подумали, идиоты? Ой беда, беда!
Все годы учебы Энка почемуто изображала, будто университет для нее ровным счетом ничего не значит. Вроде бы она исключительно за компанию с Хельги и Меридит в нем подвизается. Выгонят и выгонят, подумаешь! Но теперь, когда угроза изгнания стала реальной, девица впала в такое отчаяние, что готова была волосы на себе рвать.
Итак, магистры предавались страданиям, остальные – сочувствию, и только славный рыцарь Рагнар смог дать совет, простой, как все гениальное.
– Хельги, ты бы проверил, вдруг чемнибудь зацепился за Уэллендорф. Сгоняешь туда, договоришься…
– Эврика! – вскричал демон совсем невразумительно, не иначе на языке латен, и исчез.
Вернулся спустя три часа, мрачный, как ледяной великан турс.
– Не отпустили?! – кинулись к нему девицы.
– Отпустили. Вас. В экспедицию. А меня – нет. Я в учебном плане и заменить некем. Вот так.
278 
