... 
638 
– Зачем мирным существам боевые скорпионы? – возразил Хельги. – Забыл, как они действуют?
– Не забыл. Для защиты от горожан, – отвечал эльф лаконично. – Надо подождать, пока дело не прояснится.
Хельги ждать не хотел. Последние недели он только и делал, что ждал – надоело! Он хотел действовать, причём немедленно. Охотники расположились на поляне, сидели небольшими группами, ели мясо с костра, беседовали, смеялись… а рядом, небольшими кучками лежало их оружие, и никто за ним не следил. Грех было упускать возможность пополнить за чужой счёт собственный арсенал! А почему бы и нет? Кансалонским диверсантам приходилось и не такие задачи выполнять…
– Вот именно! Вы уже тысячу раз ходили, а нам тренироваться надо! Значит, пойдём мы с Ильзой! – радостно объявил Эдуард.
Что тут возразишь? Действительно, бойцам надо тренироваться…
Тренировка прошла успешно. Подобраться к беспечным пришельцам почти вплотную оказалось совсем просто – никакой защиты у них не было. Похитители подползли бесшумно, прячась в густой зелени, нашёптывая формулы заговора для отвода глаз, длинной палкой зацепили за лямку, подтянули добычу к себе и поспешили восвояси. Охотники не сразу заметили пропажу, а потом долго шарили по окрестным кустам, искали. Забавно было наблюдать, как они бродят по поляне, тощенькие, длинноногие, похожие на белых аполидийских цапель…
Небывалый случай! – качал головой проводник.
Хорошо, что в капсуле имелось запасное ружьё, своё цакас Инолга ухитрился потерять. Разум говорил ему – ничего удивительного, это просто рассеянность на нервной почве, с каждым может случиться. Но незнакомое чувство, тёмное и древнее, некий архаический инстинкт, живущий в самых тайных глубинах души, подсказывал, нашёптывал зловеще: не к добру это, ох, не к добру…
Но изменить уже ничего было нельзя. Охота началась.
Они шли, выстроившись широкой шеренгой. Проводник – чуть впереди, с ружьём наизготовку. Ещё пятеро сотрудников фирмы прикрывали тыл. Цакас Инолга оказался правым крайним в строю – замешкался и не успел занять место в середине строя, казавшееся ему менее опасным. Лувала он даже не видел, тот ушёл с друзьями на левый фланг. «Нарочно!» – с горечью думал отец Он впервые заметил, что сын начал его сторонится. Инолга знал, что все дети однажды вырастают, таков закон жизни – но всётаки грустил. И эта новая эмоция на некоторое время даже вытеснила страх…
Чем ближе к городу подходила шеренга, тем мутнее и чернее становилось на душе у цакаса Инолги. Горечь и страх сменились странной, нездоровой эйфорией. Ему передавалось взвинченное, кровожаднорадостное настроение соседей, их азарт, их нетерпение – если бы не переводчик, сдерживающий порывы самых рьяных охотников, многие уже сломали бы строй и сорвались на бег. Они больше не контролировали себя. Они больше не были робкими кабинетными клерками и скучными чиновниками, стремящимися к «комфорту и безопасности». Цивилизованность слетала с них, будто сухая луковая шелуха, обнажая крепкое и острое ядро. Генетическая память предков, отважных воинов и бывалых охотников, заставляла чаще биться сердца. Кровь закипала от предвкушения скорой и славной битвы. Упоительное, пьянящее чувство мужской сплочённости возникает, когда шагаешь вот так, плечом к плечу, с оружием в руках, с удалой песней на устах, сильный и смелый, по пыльным дорогам чужих миров. Ты – хозяин! Ты – победитель! Трепещи, всё живое! ЧЕЛОВЕК идёт!..
И вдруг всё это оборвалось, внезапно и жестоко. Громкий отрывистый хлопок, короткий болезненный вскрик, неловкий взмах руками… Отлетев назад и вбок, проводник тяжело рухнул навзничь, под ноги своим клиентам. «Аах!» – прокатилось от центра шеренги к краям. И не стало больше сильных и смелых воинов. Робкие клерки и скучные чиновники замерли от ужаса, сбившись в кучу подле недвижимого тела. Они жались друг к другу, напуганные, растерянные и слабые, позабывшие о грозном своём оружии. Нелегко это – превращаться из охотника в жертву…
…– Стрельнука я на пробу! Хочу воон того хмыря снять! Уж больно наглый! – Энка поднялась на колени, вскинула лук.
– Подожди, – остановил Хельги. – Помнишь, жрец говорил, стрелы их не берут. Давай испытаем огневую мощь иного мира, – он извлёк из кармана небольшую железную загогулину…
…Кошмар продлился недолго, минутудругую. Потом проводник поднялся, скривил в поддельной улыбке побелевшие губы, и громким, звенящим от боли голосом объявил.
638 
