Но... читается легко и любовь-морковь
701 
Мэтр Перегрин разомкнул пентаграмму, позвал сердито:
– Ингрем, выходите! Ступайте сюда!
Демон попятился. Он был полуодет, испуган и болезненно бледен.
– Ну, что вы медлите? – профессор, по своему обыкновению начал раздражаться. – Что вы приросли к этой пентаграмме, будто к родной?!
– Я… вот… – Хельги смущённо указал пальцем на свою нижнюю рубашку, – не одет.
– И что?! Я вас не на бал приглашаю! Всего лишь в соседнюю комнату, там теплее. А тут дует от окна! Я пока вас вызывал, успел простудиться! Что это за нелепая затея с Шадаком?!
– С кем?! – демон совсем сник.
– С тем отвратительным созданием, что вы мне подсовывали вместо себя! Неужели вам показалось столь затруднительным лично явиться на зов бывшего преподавателя?! Что за неуважение?!
– Ой, нет! Что вы, господин профессор! Я не подсовывал! То есть, это не я!.. И не вам! Это для мэтра Уайзера…
При этих словах во взгляде профессора мелькнул неподдельный интерес.
– Таак! С этого момента, пожалуйста, подробнее! При чём тут Уайзер?
Хельги покорно объяснил.
– То есть, вы хотите сказать, – уточнил профессор, – что коллега Уайзер, на глазах у студентов, несколько раз подряд призывал в университетскую лабораторию демона Шадака? Я вас правильно понял?
– Да. Извините, – чуть слышно прошелестел подменный сын ярла.
– Извиняю! – неожиданно охотно согласился профессор. – Ну, выходите же из пентаграммы, не то вы тоже простудитесь! Идёмте в гостиную, я угощу вас кексом, отметим нашу встречу! Коллега, – он обернулся к Оберону, – вы составите нам компанию? Мы будем ужинать!
Перегрин был очень, очень доволен! Он тихо хихикал и даже бормотал в адрес Хельги чтото вроде «хороший мальчик, милый мальчик». Но тут взгляд его машинально скользнул в Астрал – и нашёлся новый повод для недовольства.
– А это у вас что такое?! – он обвиняющее указал на руку гостя. Рукав рубашки в этом месте был грубо, через край, зашит чёрными нитками по белому, на ткани расплылись замытые бурые следы. Хельги опять смутился.
– Это так… ничего. Какаято нежить ободрала.
– Нет, вы слышали?! Нежить его ободрала! – всплеснул руками профессор. – Ингрем, вы же какойникакой, но демон! Умеете зрить Астрал! Вы видели, что там у вас творится?!
– Нет, – честно признался «какойникакой» демон, – я не смотрел.
Последние месяцы он всё реже заглядывал в магическое пространство: новизна впечатлений давно ушла, неизведанное стало обыденным, и сформировавшаяся, было, привычка начинала забываться. Но теперь, после слов профессора, он туда, конечно посмотрел. И не увидел ничего хорошего. Гадкие чёрные нити опутывали его конечности, будто клубок червей. Очень неприличный вид!
– Я потом всё уберу! – обещал Хельги профессору.
– Да уж, озаботьтесь, пожалуйста! Ваше предназначение состоит не в том, чтобы помереть во цвете лет от яда ламии!
И тут магистр Ингрем осмелился задать вопрос, который мучил его с тех самых пор, кода он впервые узрел черноту магической бездны.
– Профессор! Скажите… а почему на лекциях вы говорили нам, что теория Соламина лженаучна, и Астрала не существует? Вы ведь сами его видите!
– Я лгал, – отвечал тот спокойно. – По долгу службы. Решением Коллегии, сведения о существовании Астрала являются тайными. Знать о нём должны лишь те, кто умеет ВИДЕТЬ. А они, в свою очередь, обязаны молчать. Что я, с вашего позволения, и делал.
Хельги пристыжено покраснел. Ведь онто трезвонил о существовании Астрала направо и налево. Его стараниями, оно давно перестало быть тайной!
– Неважно, – утешил Перегрин. – Вы ведь не член Коллегии, а демонубийца – персона, по определению, маргинальная. Имеете право творить, что хотите, и никакие маги вам не указ… кроме бывших преподавателей, разумеется! Давайтека перейдём к делу, уже ночь на дворе!
«Мир Макса – странный, но и наш – не лучше! – писал позже Хельги. – Какой смысл делать тайну из того, что для всех очевидно?!»
Из дневника Хельги Ингрема за 4 марта, продолжение.
… На самом деле, хорошо, что они меня вызвали! Теперь нам, по крайней мере, известно, что происходит. Не всё, конечно. Всего маги никогда не рассказывают, так считает Балдур. И я им тоже не всё сказал! Но об этом потом. Прежде изложу, что удалось узнать.
701 
