707 
Плащи оказались чудесными. Непередаваемое ощущение – в проливной дождь остаёшься сухим, будто под крышей! Там, в другом мире, Хельги видел подобные материалы, но у них имелись серьёзные недостатки. Те, что совершенно не пропускали воду (тонкие и прозрачные, как стекло) не пропускали и воздух. Под ними очень быстро становилось нестерпимо жарко. Другие, больше похожие на обычную ткань (из них шили куртки) в сильный дождь всётаки промокали. Плащи же сехальцев были безупречны. Даже Хельги был вынужден признать: и магия иной раз приносит пользу. И немалую. Дождь собрался к вечеру и шел почти непрерывно целую неделю. Мелкий, серый, скучный…
Хельги был очень доволен. Весеннее слепящее солнце он совершено не выносил. Особенно гадкими ему казались предзакатные часы, когда косые лучи низкого светила бьют прямо в глаза, а изза деревьев, из овражков или закоулков уже выползают длинные синие тени, веющие зимним холодом. От таких контрастов делается тоскливо, хоть вой поволчьи! Общего умиления «солнышку» урождённый спригган решительно не разделял. Как и его сестра по оружию. Той, по большому счёту, было безразлично, дождь на дворе, или солнце. Дисы рождены для войны, им не пристало обращать внимания на такие мелочи как погода.
– Тогда зачем ты плащ нацепила? – поддела боевую подругу Энка. – Ходи раздетая, раз тебе безразлично! Пусть у нас запасной будет.
– Не дождётесь! – фыркнула девица. – Мне фасон нравится! Имею я право пофорсить? – она с неуклюжим кокетством расправила складки и гордо задрала нос к дождливому небу.
– Ладно, форси, красавица ты наша несостоявшаяся! – великодушно разрешила дочь сенатора Валериания.
А Аолен украдкой вздохнул. В отличие от остроморденькой и неказистой сильфиды, Меридит могла бы выглядеть очень привлекательной. Если бы хоть самую малость этим озаботилась. Но дисам красота ни к чему. Они созданы для войны.
– Это мне начинает не нравиться… – присвистнул Балдур Эрринорский, оглядываясь.
Они стояли в очередном мёртвом селении. Здесь все, от мала до велика, носили белые рясы. Увы – это не спасло их от жуткой гибели. Истинные боги не пожелали уберечь своих поклонников. Улицы были усеяны бездыханными телами.
– …Определённо, не нравится!
– А раньше что, нравилось?! – Ильза подивилась жестокости чёрных колдунов.
– Раньше просто не нравилось, а теперь – пугает! – внёс ясность их представитель.
– Почему?! – Ильза тоже испугалась.
– Чем больше жизней отнимает нежить, тем сильнее становится, – принялся популярно объяснять Балдур. – А чем сильнее она становится, тем больше жизней ей требуется на прокорм. Если дело и дальше пойдёт такими темпами, как теперь, она скоро и вправду весь наш мир пожрёт! В какойто момент сила её достигнет критической величины и её уже никто не сможет остановить.
– А Великие маги?
– Не справятся.
– Но раньше справлялись? После Раздела, после магических войн, – встревожился Эдуард.
– О! В те времена какие маги были! Одни имена чего стоят! Соламин, ХазЗарат, Олдрик, Акнагаррон, Оберон, Мерлин! А теперь кто? Франгарон с Эстебанусом? Индюки надутые! – Балдур пренебрежительно сплюнул. – А остальные – узкие специалисты. Им не с нежитью воевать, а плащи от дождя мастерить!
– Оберон и сейчас жив, мы с ним знакомы! – напомнил Рагнар.
– А толку? В одиночку он ничего не сделает, тем более, что эльфийская магия плохо приспособлена для убийства.
– Это точно! – с раскаянием подтвердил Аолен.
– Так может, мы должны не с Братством бороться, а истреблять нежить? – осенило Рагнара.
Сильфида фыркнула.
– Ну конечно! Мы будем нежить истреблять, а Братья – плодить! Это называется «шей да пори, не будет пустой поры»! Бороться надо не со следствием, а с причиной! Я так считаю!
Сказано было мудро, возражать никто не стал. Только у Ильзы нашёлся ещё один, чисто познавательный вопрос.
– А что станет с нежитью, когда она пережрёт всех в нашем мире? Вымрет от голода?
– Вопервых, нежить не умирает, сама по себе. Вовторых, если она сожрёт целый мир, у неё достанет сил перебраться в соседний.
– Но как же боги?! Неужели они не вмешаются и не остановят зло? – спросил Рагнар с надеждой.
Хельги кивнул в сторону колодца. Там, в луже, валялся разорванный почти напополам девичий труп. Вода стояла в широко раскрытых глазах, будто слёзы. Белые волосы разметались по чёрной грязи.
707 
