Особенно,... 
93 
Шныры загудели, медленно осмысливая информацию. Интересный момент: сто человек всегда глупее одного. То, что один человек поймет за три секунды, он же в составе толпы сообразит не меньше, чем за минуту-две. А то и вообще никогда не сообразит. Лара удивленно сморщила носик.
– А! – сказала она. – Ну да!
По природности своей Лара любила мыслить простыми ясными звуками. Мысли у нее были такие: «А!», «О!», «Уй!», «Э!», «Уди!» и другие подобные.
– Что «ну да»? – заинтересовалась Фреда.
– Ну, изменения какие-то! А я-то думала: что-то ужасное!
– А то нет! Все изменится, выйдет твоя мама замуж за другого человека, и ты родишься толстоногой и страшной! – мстительно улыбаясь, прошипела Фреда.
Лара тревожно заморгала. Фреда знала, как ее напугать. Переговаривались они, разумеется, шепотом и на одном из последних рядов.
– Похититель – один из нас! – сурово продолжала Кавалерия. – Закладка была украдена на рассвете, утром территорию ШНыра никто не покидал. В связи с этим мы приняли следующие меры: ограда ШНыра блокирована. Выпускаться из ШНыра будут только ныряльщики, причем не менее чем парой. Никаких походов в Копытово! Никаких поездок в Москву! Мы переходим на осадное положение!
Аудитория недовольно загудела.
– И чего теперь? Из-за одного урода всех наказывать? – крикнул с верхнего ряда Вовчик.
Кузепыч перестал шевелить бровями и вскинул лицо. Чокнутый жучок дополз до спасительной щели, где мог легко укрыться, на секунду замер, а потом развернулся и пополз обратно.
– Встань, кто это сказал! – приказал Кузепыч.
Вовчик забеспокоился.
– Зачем? А что, сидя нельзя?
– Встань, грустный пень! Мы же перед тобой стоим! – еще спокойнее повторил Кузепыч.
Вовчик поднялся, сильно кренясь и опираясь руками на парту, чтобы его соседям казалось, что он не встает и протестует. Кузепыч уловил этот протест и подался вперед.
Кавалерия успокаивающе коснулась его локтя.
– Не надо… Теперь ответ: никто никого не наказывает. Это вынужденная мера, Владимир. Или ты предлагаешь, чтобы я стояла у ворот и обыскивала каждого, кто выходит из ШНыра? – Голос у нее дрогнул.
Вовчику захотелось шурупом ввинтиться в пол. Особенно когда он сообразил, что Владимир – это вообще-то он.
В аудитории повисла звенящая тишина. Эта тишина нарушила коллективно-роевое сознание толпы, раздробила ее и, наконец, донесла до сознания шныров, как все серьезно. Лишь полминуты спустя Даня случайно зашуршал бумажкой и, испугавшись, накрыл ее ладонью.
– Я закончила. Просить вора сознаться не буду. Он наверняка знал, на что шел. – Кавалерия повернулась и удалилась – все такая же прямая и словно откинутая назад, с высоко поднятыми узкими плечами.
Ее место занял Меркурий Сергеич. Правая рука Меркурия рубила воздух.
– Эх ты! Сдал нас ведьмарям. Они же пегов. Могут порешить. Кто украл. Не мужик. Крыса, – с презрением выговорил он, обращаясь к тому, единственному, кто прятался сейчас в толпе.
Макар чуть не заскулил. Он так дергал себя под столом за большой палец левой руки, словно хотел его оторвать. Сидевший рядом Кирюша с интересом наблюдал за истреблением большого пальца. Когда Меркурий сказал «крыса», Макар, ощутивший, как душа его надулась тугим парусом решимости, начал привставать, но тут Кирюша охлаждающе шепнул:
– А чего сразу «не мужик-то»? Потому что «не баба» не имеет обидного смысла?
Парус души опал, позволив ей провиснуть. Макар выдохнул носом и опустился на место. Когда всех отпустили, он направился в пегасню к Грозе. Ни о чем не думая, почистил Грозу, накормил, а потом обнял за шею и уткнулся лбом в ее нос. Стригунок переступал с ноги на ногу. Макар щекой чувствовал его влажное горячее дыхание. Время исчезло. Исчезла зарытая в соде закладка, растворились мысли об истекающих сутках, которые дали ему берсерки. Телефон у Макара заржал жеребцом, сообщая о приходе sms. Номер был неизвестным, а сообщение коротким и состояло из единственного слова: «Ну?»Макар выскочил на улицу и съежился между глухой стеной пегасни и осевшим от тяжести снега сарайчиком, в котором Кузепыч летом хранил корма. Сидя на корточках, он позвонил по номеру, с которого пришло сообщение. Ответивший ему голос был деятелен и приветлив. Макар узнал молодого берсерка – «правую руку» Тилля.
93 
