– Ну-ну, Лиана! Что-то ты развоевалась! А что за партии-то?
– Первая партия убеждена, что надо написать Гаю коллективное письмо в вашу защиту и устроить сбор подписей. Вторая партия не возражает против подписей, но никак не может купить бумагу. Третья партия предлагает устроить сидячую забастовку рядом со штаб-квартирой Тилля. Четвертая партия не против забастовки, но боится, что их будут бить. Еще есть пятая партия. Милейшие люди. Сидят тихо, тайком пишут доносы Гаю и Тиллю и радостно ждут резни, надеясь, что она будет сопровождаться переделом артефактов.
Долбушин хмыкнул. У его заместительницы было уникальное свойство. Когда кто-то вел себя как зараза, она относилась к этому без раздражения, поскольку была уверена, что такое поведение естественно и от людей ничего другого ожидать нельзя. Вот только глобально такое неосуждение было хуже прямого осуждения.
– Да уж. Тиллю в этом плане проще, – признал Долбушин.
– Ну да. Подкинул ребятам псиоса и показал пальцем, кому вышибать мозги. А наши псиос возьмут, а как мозги вышибать – так духу не хватит.
– Не слишком вы любите наш форт, Лиана!
Григорьева оставила на сигаретном фильтре алый росчерк губ.
– Заставить меня полюбить мой форт – главная задача моего психоаналитика. Он, кстати, не только полный псих, но еще и аналитик!
Долбушин оглянулся на проходившую мимо официантку.
– Лиана! Я вчера не сказал. Мне нужны деньги. Наличными. Кредитки слишком легко отследить.
Лиана наклонила голову.
– Срочно нужны? – спросила она.
– Очень срочно.
– Очень-очень срочно?
– Крайне срочно, – ответил Долбушин сухо, не понимая, куда она клонит.
Лиана удовлетворенно кивнула.
– Я так и думала. Я умная тетенька! А умные тетеньки не верят мужчинам, которые приглашают их в такое замечательное заведение просто, чтобы напоить кофе.
– Лиана! Хватит разговаривать! Когда я смогу получить деньги?
– Да прямо сейчас, – сказала Лиана. – Сколько можно повторять, что я умная? Это уже пахнет назойливой саморекламой. Я все принесла.
Жестом, каким благородные дамы подбирают юбки, переходя через лужу, Лиана Григорьева приподняла край скатерти. Под столом стоял чемодан в серую клетку. Долбушин толкнул его ногой и присвистнул.
– Сколько тут?
– Называть сумму вслух? Здесь?
– Не надо. Сам посмотрю. Вообще-то, я не просил так много. Как ты дотащила его до машины?
– Чемодан с колесиками. Не забудьте вернуть его, когда он перестанет быть нужен. Это мой личный чемодан. Я купила его пятнадцать лет назад, сложив первые четыре стипендии.
– Ты можешь купить другой, – возразил Долбушин.
Курчавая голова запрокинулась. Лиана Григорьева не любила объяснять очевидное.
– Возможно. Но это будут другой чемодан и другая я, – сказала она.
Смахивая рассыпавшуюся соль, Долбушин провел рукой по столу.
– За деньги спасибо. Теперь еще одно. Ты узнала, о чем я просил?
Женщина с решительными ногами любила удивлять. Это было ее единственным хобби.
– Да. Ну вы умеете задавать задачки! Это стоило мне больших денег и огромных нервов! Его ищут многие, не только вы. Тилль, Белдо и Гай тоже в этом списке. Мне пришлось применять нетрадиционные решения. По ходу дела меня даже пытались сглазить, но, к счастью, я зевнула и заразила своего противника зевотой! – похвасталась она.
– И у кого он?
Лиана по столу придвинула к нему лист бумаги. Долбушин приподнял его и сразу отпустил, как опытный картежник смотрит карту.
– Ого, – сказал он. – Отлично!
– Вы уверены, что вам это действительно нужно? – тревожно спросила Лиана. – Из пяти последних попыток три закончились смертью. Поэтому его используют так редко.
– Ты жертва статистики, – заметил Долбушин. – В любом случае, два шанса мои.
– Да. Но один из двух оставшихся сошел с ума. Представляет себя пылесосом и ест мусор с пола. А был доктор философских наук.
– Тогда он легко мог сойти с ума по своим каналам! – Долбушин сунул лист в карман, зажал под мышкой зонт и встал, толкая коленями чемодан. Заместительница Долбушина тоже поднялась и стала безнадежно искать в огромной сумке ключи от машины. Женские сумочки устроены таким образом, что найти в них что-либо способен только мужчина-карманник.