67 
– А ты помнишь, что случилось, когда ты попытался пристроить меня к упаковке подарка на день его рождения?
– Конечно, помню. Я тогда битых пятнадцать минут обдирал с удочки все это розовое безобразие.
Теперь губы Клер сложились в удовлетворенную улыбку.
– Надеюсь, урок пошел тебе на пользу?
– В чем суть этого урока?
– Да в том, что не стоит связываться с девчонками.
Теперь пришла очередь Себастьяна улыбнуться.
– Клер, тебе же нравится, когда я с тобой связываюсь.
– Ты что, с ума сошел?
Вместо ответа Себастьян сделал шаг вперед и уничтожил дистанцию между ними.
– Когда я связался с тобой в последний раз, ты целовалась так, словно совсем не хотела останавливаться.
Клер слегка запрокинула голову, чтобы взглянуть в зеленые глаза.
– Это ты меня целовал, а не я тебя.
– Да ты почти весь воздух из меня выпила.
– Странно. У меня остались другие воспоминания.
Себастьян провел ладонями по рукавам толстого пушистого свитера.
– Врешь.
Клер отклонилась назад и посмотрела строго, даже осуждающе:
– Меня с детства учили, что врать нехорошо.
– Детка, уверен, что большинство маминых запретов давно нарушено. – Его ладони вернули Клер в прежнее положение. – Но, несмотря на это, все считают тебя хорошей девочкой. Умной и милой.
Клер положила руки на широкую грудь Себастьяна и вздохнула – вернее, с трудом перевела дух. Ее прикосновение прожгло шерстяную рубашку и согрело ему душу. Впрочем, не только душу, а и кое-что другое, пониже.
– Стараюсь изо всех сил быть хорошей.
Себастьян улыбнулся и запустил пальцы в мягкий шелк ее волос – ему хотелось ощутить тепло каштановой волны, снова вдохнуть манящий аромат.
– А мне больше нравится, когда ты не очень стараешься. – Он заглянул в голубые глаза и увидел в них желание, которое она отчаянно стремилась спрятать. – Нравится, когда ты выпускаешь на волю настоящую Клер.
– Вряд ли…
Он осторожно коснулся губами уголка соблазнительного рта.
– Себастьян, вряд ли это стоит делать.
– А ты забудь обо всем и просто поверь мне. – Вон провел губами по мягким теплым губам. – Увидишь, я сумею тебя переубедить.
Поцелуй казался ему сейчас жизненно необходимым. Всего лишь один. Хотя бы минуту. Или две. Просто чтобы убедиться, что в прошлый раз он не ошибся. Чтобы удостовериться, что, подчиняясь законам собственной разгоряченной фантазии, он не преувеличил значения той сцены в темной аллее сада.
Себастьян начал медленно, дразня и увлекая. Кончиком языка он провел по сжатым пухлым губам. Бережно прикоснулся к одному уголку, потом к другому. Клер стояла неподвижно. Абсолютно неподвижно, если не считать едва заметного поглаживания по его груди – пальцы на рубашке вели себя своевольно.
– Ну же, Клер! Ведь ты и сама отлично знаешь, чего хочешь, – шепнул Себастьян возле ее рта.
Губы ее раскрылись, и она глубоко вдохнула. Впустила в себя его дыхание. Себастьян мгновенно коснулся языком ее горячего влажного языка. Он ощутил терпкий и сладкий вкус шоколада, а еще вкус того самого желания, в котором она не хотела признаваться даже самой себе. И в этот момент Клер слегка повернула голову – и растаяла на его груди. Руки взлетели к плечам, а потом и к шее. Себастьян воспользовался ее порывом и проявил настойчивость. В ответ раздался едва слышный стон, от которого тело его вспыхнуло жаром. Поцелуй начал набирать обороты и уже обещал острое наслаждение. Но вдруг послышался стук – медленно открылась и так же медленно закрылась входная дверь. Клер мгновенно отскочила, едва не выпрыгнув из собственной обольстительной шкурки, и быстро шагнула в сторону, к окну. Голубые глаза горели, дыхание вырывалось неровными толчками.
Себастьян услышал шаги отца, а уже в следующую секунду Леонард вошел в кухню.
– О! – удивленно произнес он и замер у двери. – Привет, сын! С приездом!
Вон-младший с благодарностью подумал о своей шерстяной рубашке навыпуск. Наверное, спасительный фасон изобрели как раз для подобных экстренных случаев.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил он отца и потянулся к кружке.
– Гораздо лучше. – Леонард внимательно посмотрел на Клер: – Я и не знал, что ты здесь.
Клер не была бы собой, если бы не улыбнулась и не стерла с лица все выражения, кроме самой что ни на есть приветливой любезности.
– Себастьян помог мне развесить гирлянды.
– Отлично. Он даже догадался угостил тебя сладеньким и горячим. Молодец!
67 
