Особенно,... 
80 
Тогда мы разговаривали о моих экзаменах. Я сказала папе, что мне наплевать на оценки. Но это была неправда. На самом деле я просто считала себя недостаточно умной и волевой, чтобы биться над этими оценками, как остальные. Поэтому и притворялась, что мне все равно.
Я медленно повернулась.
Кристиан прислонился к двери, скрестив руки на груди. Молодой, классный, просто девичья мечта. Он приподнял бровь. Ну разве не красавец? Это с ним я должна хотеть переспать.
– Нет, – четко ответила я. – Я никогда не хотела переспать с Иерихоном Бэрронсом.
– Ложь, – ответил Кристиан.
Я шагала обратно в магазин. Фонарики включены, наблюдательность на высоте. В моей голове роилось столько мыслей, что невозможно было со всеми ними разобраться. Я шагала и смотрела, надеясь, что подсознание само управится, составит план действий и уведомит меня, когда все будет готово.
Возле паба «Оленья голова» я поняла одновременно две вещи: сверху на меня сыплется черный лед с крыльев Охотника, а передо мной инспектор Джайн, высунувшись из синего седана через распахнутую пассажирскую дверцу, орет: «Садитесь!»
Я взглянула вверх. Охотник парил, осыпая все вокруг ледяными иглами со своих кожистых крыльев. Он пугал меня до глубины души – до глубины того местечка, где жил дар ши-видящей. Но со времени нашей последней встречи я успела многое повидать и многое сделать. Я изменилась. Прежде чем Охотник заговорил у меня в голове, я послала ему мысленное сообщение: «Сунься ко мне, и ты подавишься копьем».
Охотник рассмеялся. Громадные крылья захлопали, и он растворился в сумраке ночного неба.
Я села в машину.
– Пригнитесь! – крикнул Джайн.
Я приподняла брови, но послушно сползла по сиденью.
Он вывел машину на ярко освещенную парковку за церковью – из моего неудобного положения мне удалось заметить купола, – загнал между другими автомобилями, выключил фары и заглушил мотор. Я села. Для четверга вокруг было слишком много машин.
– Сегодня какой-то религиозный праздник?
– Не поднимайтесь! – тем же тоном ответил Джайн. – Нас не должны видеть вместе.
Я снова скользнула ниже. Джайн смотрел прямо перед собой.
– Уже несколько недель церкви переполнены. Люди напуганы количеством преступлений. – Он помолчал. – Так насколько все плохо? Мне пора увозить семью?
– Если бы это была моя семья, я бы ее увезла, – честно ответила я.
– Куда мне их отправить?
Я не знала, что творится в остальном мире и сколько там Невидимых, но «Синсар Дабх», движущая сила этой темной карусели, была здесь, и именно здесь она вытаскивала из людей самые темные части их личности.
– Как можно дальше от Дублина.
Джайн продолжал молча смотреть в одну точку. Я нетерпеливо заерзала. Ногу сводило судорогой. Но инспектор явно хотел сказать что-то еще. Хорошо бы ему поторопиться, пока моя нога еще на этом свете.
Наконец он заговорил:
– В ту ночь, когда вы… ну, вы поняли… я вернулся в участок и… увидел людей, с которыми работаю.
– В Гарде работают Невидимые, – сказала я.
Он кивнул.
– Теперь я их не вижу, но знаю, кто они на самом деле. Я говорил себе, что все, что вы со мной сделали, было просто галлюцинацией. – Джайн потер лицо. – А потом прочитал их рапорты и понял, что они делают и чего не делают , например ни черта не расследуют, и я…
Он замолчал. Я ждала.
– Думаю, они убили О'Даффи, чтобы заставить его замолчать, и все поверили, что убийцей был человек. Убили еще двоих из Гарды – они стали задавать слишком много вопросов и… – Джайн снова замолчал.
Тишина стала давящей. Внезапно инспектор посмотрел прямо на меня. Его лицо покраснело, глаза болезненно блестели.
– Я хотел бы снова выпить с вами чаю, мисс Лейн.
Я уставилась на него. Этого я ожидала меньше всего. Неужели он стал наркоманом?
– Зачем? – настороженно поинтересовалась я.
Он скучает по мясу так же, как и я? Может ли он учуять дергающиеся кусочки в моей сумке, которые я все еще не разложила на верхних этажах магазина? Я – могла. Я весь день чувствовала темный зов этой силы.
– Я поклялся охранять мир и порядок в этом городе. И я хочу. Но не могу. Я просто сижу и жду, – ядовито процедил Джайн. – Вы были правы, я не знал, что происходит на улицах, но теперь мне все известно. Я перестал спать по ночам, постоянно злюсь, чувствую бесполезность не только своей работы, но и самой жизни! Так же чувствовал себя Патти, и именно поэтому он погиб. Его смерть не должна быть напрасной.
80 
