Особенно,... 
37 
Она решила, что с нее хватит. Очевидно, Гримм не понимает, что не следует учить мальчика желать невозможного. Ему бы лучше воодушевлять его на чтение книг, потакать его более безопасным стремлениям — как поступает она сама. Когда ребенок отмечен какими-то физическими недостатками, не стоит подстегивать его проверять границы своих возможностей, это безрассудство может сильно навредить ему. Намного лучше и полезнее научить мальчика ценить совсем другие вещи и стремиться только к достижимым благам. Неважно, что, как и все дети, Зеки, возможно, хотел бы бегать, играть и ездить верхом — ему надо внушить, что он не может делать всего этого, что для него, с его неполноценным зрением, это крайне опасно.
Ей следует указать Гримму на его ошибку, пока он не наделал большего вреда. Во дворе собралась довольно таки большая толпа, и Джиллиан заметила, как взрослые зрители в знак неодобрения кивали головами и перешептывались между собой. Она пообещала сама себе, что решит эту проблему спокойно и хладнокровно, чтобы не дать окружающим повода для сплетен. Она просто объяснит Гримму, как на самом деле необходимо вести себя с Зеки, и продемонстрирует, что она вовсе не всегда ведет себя, как безмозглая идиотка.
Гримм проделывал последний, медленный круг, ведя под уздцы лошадь с гордо восседающим на ней Зеки. Он был уверен, что в любой момент Джиллиан может выйти из замка. Он знал, что ему не следует встречаться с ней, но, тем не менее, поймал себя на мысли, что специально устроил для Зеки первый урок верховой езды в таком месте, в котором она не могла его не увидеть. Всего лишь несколько мгновений назад он краем глаза заметил в одном из окон башни движение и блеск золотистых волос. Он инстинктивно напрягся от предчувствия и помог Зеки слезть с жеребца.
— Я думаю, Зеки, тебе понравилось, как он шел. Это было хорошее начало.
— На нем очень легко ездить. Но я не смогу ездить на нем сам, так зачем же все это нужно? Я никогда не смогу управлять лошадью самостоятельно.
— Никогда не говори «никогда», Зеки, — мягко пожурил мальчика Гримм. — Когда ты говоришь «никогда» — это значит, что ты даже не пытаешься. Вместо того чтобы переживать из-за того, что ты чего-то не можешь, лучше подумай о том, каким образом ты это сделаешь. И, возможно, впоследствии ты сам себе удивишься.
Зеки прищурился, глядя на Гримма.
— Но все говорят, что я не смогу ездить верхом.
— Но почему же ты сам считаешь, что не сможешь ездить верхом? — спросил Гримм, опуская мальчика на землю.
— Да потому, что у меня плохое зрение. Я могу налететь на скалу и покалечить вашу лошадь! — воскликнул Зеки.
— Но у моей лошади есть глаза, дружок. Неужто ты думаешь, что Оккам позволил бы тебе врезаться на нем в скалу? Он не позволит тебе врезаться на нем куда бы то ни было. Поверь мне, я покажу тебе, что лошадь может быть специально обучена таким образом, чтобы компенсировать недостатки твоего зрения.
— Вы вправду думаете, что однажды я смогу ездить верхом на лошади без посторонней помощи? — спросил Зеки — очень тихо, чтобы зеваки, собравшиеся вокруг, не услышали надежды в его голосе и не стали над ним смеяться.
— Да. И я докажу тебе это, когда придет время.
— Что за глупости ты рассказываешь Зеки? — спросила Джиллиан, подходя к ним.
Гримм повернулся к ней, наслаждаясь видом ее пылающих щек и блестящих глаз.
— Иди, Зеки, — он слегка подтолкнул его в направлении замка. — Мы продолжим завтра.
Зеки улыбнулся Гримму, искоса взглянул на Джиллиан и поспешно удалился.
— Я учу Зеки ездить верхом.
— Зачем? Он плохо видит, Гримм. Он никогда не сможет сам управлять лошадью. Все это закончится тем, что он себе сломает что-нибудь.
— Неправда. Этому парню слишком часто внушали, что он не способен делать то, что на самом деле у него вполне получилось бы. Есть различные способы править лошадью. И, несмотря на то, что у Зеки плохое зрение, Оккам — Гримм указал на своего храпящего жеребца — обладает зрением, которого достаточно для них обоих.
— Что ты только что сказал? — сказала Джиллиан, вопросительно приподняв бровь.
— Я сказал, что моя лошадь видит достаточно хорошо…
— Это я слышала. Как ты сказал, зовут твою лошадь? — спросила она, опрометчиво повысив голос, и уже начавшая было расходиться толпа вновь собралась вокруг них.
Гримм опешил. Он и не думал, что она еще помнит все это!
— Оккам, — ответил он, стараясь казаться невозмутимым.
37 
