Особенно,... 
39 
Гримм взял ее запястье и сжимал его, пока не понял, что может легко поломать его. Он намеренно сделал так, что его глаза засияли чертовским, дьявольским огнем, которого так не выносят люди. Даже Джиллиан слегка отступила назад, и он понял, что она уловила в его взгляде проблеск берсеркского огня. Было бы замечательно, если бы она начала бояться его. Она должна бояться его! Господи, да он сам себя боится! Несмотря на то, что Джиллиан стала взрослой и зрелой, ему все равно нечего ей предложить — у него нет ни клана, ни семьи, ни дома.
— Когда я покинул Кейтнесс, я поклялся, что больше никогда не вернусь сюда. Вот что я помню, Джиллиан, — он выпустил ее руку из своей. — И я бы не вернулся по доброй воле, если бы не клятва, данная мной много лет назад. И если я и назвал своего коня именем, знакомым тебе, насколько же надо быть самонадеянной, чтобы считать, что это имеет какое-то отношение к тебе.
— О! Так, значит, я самонадеянная…
— Знаешь ли ты, детка, зачем на самом деле твой отец пригласил нас сюда? — холодно перебил ее Гримм.
Рот Джиллиан мгновенно закрылся. Выходит, он единственный собирался открыть ей глаза на правду!
— Неужели ты это знаешь? Я помню, что у тебя была ужасная привычка шпионить, но надеялся, что ты изменилась.
Очертания скул Джиллиан резко проступили под прозрачной кожей, ее позвоночник напрягся, и она расправила плечи, демонстрируя ему все соблазнительные изгибы своего тела — того, что в ней и впрямь разительно изменилось. Она прикусила губу, чтобы скрыть самодовольную улыбку, когда заметила, как Гримм поспешно отвел глаза.
Он холодно взглянул на нее.
— Твой отец призвал нас троих сюда, чтобы обеспечить тебя мужем, детка. Вероятно, тебя настолько трудно переубедить, что он решил собрать лучших воинов Шотландии, чтобы противостоять твоему сопротивлению.
Мгновение он рассматривал ее уверенную позу и надменный взгляд, а затем усмехнулся.
— Я был прав — ты действительно подслушиваешь. Ты совершенно не удивилась признанию, которое я только что сделал. Так почему бы тебе не измениться и не стать хорошей девочкой, если тебе уж все равно все известно; иди, отыщи Куина и убеди его жениться на тебе, чтобы я мог спокойно жить. — Рот Гримма словно окаменел, и каждое слово стоило ему невероятных усилий.
— Так вот чего ты хочешь от меня? — растерянно спросила Джиллиан.
Гримм на мгновение задержал на ней взгляд.
— Да, — сказал он в конце концов. — Именно этого я и хочу. — Он прикоснулся к своим волосам, потом схватил Оккама за поводья и повел его прочь.
Джиллиан смотрела ему вслед, ее горло болезненно сжалось. Она не заплачет. Она больше не будет тратить на него слезы. Глубоко вздохнув, она направилась в замок, намереваясь поплакаться на широкой груди Куина. Он относился к ней с таким пониманием, что это всегда успокаивало ее. Как только он обнял ее, ее глаза наполнились слезами.
— И давно ты здесь стоишь? — спросила она с дрожью в голосе.
— Достаточно долго, — мягко ответил Куин. — Тебе вовсе не надо меня убеждать ни в чем, Джиллиан, — заверил ее Куин. — Ты очень мне нравилась как девушка — даже когда ты еще была мне любимой сестрой. Но теперь я могу любить тебя еще сильнее.
— За что меня любить? Я круглая дура!
Куин горько улыбнулся.
— О, это только для Гримма. Но ведь ты всегда была глупышкой для него. А вот за что тебя можно любить, так это за твой необузданный характер, твой ум, твой интерес ко всему окружающему, за музыку, которую ты играешь, за твою любовь к детям. У тебя чистое сердце, Джиллиан, а это такая редкость!
— О, Куин, почему ты всегда так добр ко мне? — она нежно дотронулась пальцами до его щеки, потом проскользнула мимо него и в отчаянии побежала в замок.
Глава 9
— Что с тобой происходит, черт возьми? — воскликнул Куин, врываясь в конюшню.
Гримм, снимавший поводок с Оккама, глянул на него через плечо.
— Ты о чем? Со мной все в порядке, — ответил он и отмахнулся от бросившегося на помощь помощника конюха. — Я сам позабочусь о своем коне, парень. И не вздумай запирать его в стойле. Я завел его сюда, только чтобы почистить. Никогда не запирай его!
Кивнув, помощник конюха попятился и поспешил прочь.
— Послушай, Макиллих, мне плевать, почему ты ведешь себя с ней, как последний ублюдок, — продолжил Куин, отбросив конспирацию и называя Гримма настоящим именем. — Я даже не хочу знать этого. Просто прекрати так поступать. Я не потерплю, чтобы она из-за тебя плакала — она уже достаточно наплакалась, когда ты был юным варваром. Тогда я не вмешивался, убеждая себя, что жизнь Гаврэла Макиллиха была несладкой, и, быть может, с ним надо обходиться помягче, но теперь твоя жизнь уже далеко не такая трудная.
39 
