Особенно,... 
54 
— Лукан обладает невероятным могуществом, девочка. Тебе больше нельзя пользоваться этой штукой. У тебя есть другие возможности платить?
— Наличных денег не хватит, чтобы выбраться из страны, поэтому я пытаюсь придумать, что еще мы можем сделать, — мрачно сказала Джесси.
Айе, тут она была права.
Тот факт, что он даже не знал, что ее действия могут отследить — и выдать так же четко, как крестик на карте, — потому что не понимал, чем является кредитная карточка, означало, что он не сможет защитить их.
По крайней мере здесь.
Мир двадцать первого века во многом превосходил его восприятие, что не давало возможности контролировать происходящее.
И означало, что им придется отправиться в прошлое.
О, нэй, не буквально — не через камни Бан Дрохада, Белый Мост, который хранили Келтары, потому что даже он, Кейон, верил в легенду о Драгарах и не хотел оказаться носителем тринадцати злобных личностей, — а в переносном смысле.
Это он мог.
Если забрать Джесси далеко в горы, то можно прожить девятнадцать дней по законам девятого века. То есть недоступными для современных методов слежки. Он может сделать укрытие в пещере, согреть девушку своим телом, охотиться, добывая еду, и кормить ее с рук. В прежние времена мужчина и должен был следить, чтобы его женщина ни в чем не знала нужды.
Им необходимо пересечь океан. Быстро и не оставляя следов.
Станет ли Лукан искать его там?
Определенно, как только поймет, что его больше нет в Чикаго. Лукан знал его не хуже, чем он знал Лукана.
Но там, в глуши, у Кейона будет больше преимуществ. Лукан не был приспособлен к жизни вне города, вдали от благ цивилизации, избегал физических упражнений. О, айе, в горах Кейон будет как рыба в воде.
— Расскажи мне все, что знаешь о современных путешествиях, — скомандовал он. — Расскажи о самолетах, куда они направляются, как часто вылетают, где мы можем на них сесть и как. Расскажи в мельчайших деталях. Мне нужна общая картина твоего мира, девочка. Я должен знать все, даже факты, которые тебе покажутся незначительными. Я из девятого века, девочка. Вот и объясни так, чтобы я понял.
* * *
В полдень Джесси потребовала остановиться и поесть. Она умирала от голода. Это ему не нужно было есть, бессмертному или какой уж он там, а вот ей — нужно. Когда она в первый раз заказала еду в номер, заказ так и не привезли. Во второй раз еду залило кровью. И если не считать протеинового батончика и пачки арахиса, которую она нашла в рюкзаке, Джесси не ела уже более тридцати шести часов.
С тех пор как они выехали из Чикаго, Кейон вытряхивал из нее информацию обо всем, от транспорта до компьютеров, от жилья до финансовых транзакций.
Немного послушав, Кейон заявил, что им нечего и пытаться покинуть страну через аэропорты О'Хара и Мидуэй, потому что люди Лукана определенно будут искать их там.
Джесси все еще не могла поверить в то, что они собираются покинуть страну, и понятия не имела, как он вытащит их из сложившейся ситуации.
Кейон велел ей ехать к другому ближайшему аэропорту. Она не знала, можно ли назвать Индианаполис ближайшим аэропортом, но это был единственный аэропорт, дорогу к которому она смогла найти на карте.
Они остановились поесть к востоку от Лафайетта, в штате Индиана. До аэропорта осталось сорок пять минут пути по 1-65.
От запаха жареной курятины и картошки-фри в «Чик-Фил-А», куда они заехали, у Джесси потекли слюнки. Всякий раз, когда она заходила сюда поесть, у нее появлялось ощущение, что она оказывает большую услугу коровам. Джесси нравились смешные биллборды вдоль дорог, на которых рекламная кампания призывала: « ЕШЬ КУРЕЙ, СПАСАЙ КАРОВУ». Черно-белые пятнистые коровы держали плакаты, где призывы были густо пересыпаны ошибками: « НОВАЯ НИЗКО-КОРОВИЙНАЯ ДИЕТА» и « КУШЫЙ КУР, А НИ КАРОФ», и эта реклама курятины всегда вызывала у Джесси смех.
— Я добуду еду, и мы перекусим в машине, — настаивал горец. — Нам нужно продолжать движение.
Джесси могла себе представить, как он будет «добывать» еду. Наверняка оставит весь ресторан стоять без движения « долгое время после нашего ухода».
— Если я буду есть за рулем, — возразила она, — я во что-нибудь врежусь. Если я врежусь, зеркало, скорее всего, разобьется. — У нее затекли ноги, она хотела в туалет и злилась. — И что тогда с тобой будет?
54 
