Особенно,... 
.
Очередная сказка о Золушке 
157 
– Потому что нам некогда. У нас есть дела куда более важные. Посмотри, что ты видишь?
Море. Небо. Нагльфара. Джека у рулевого весла. Косатку. У китов человечьи глаза, и Юля этого не знала.
– Впереди Клыки Волка. А за ними – Хельхейм. Позади же – не только драугр, но и Варг собственной персоной. Мы не можем позволить себе остановку.
– Даже ради Алекса?
Кошка отвернулась и прыгнула на палубу.
– Мы можем вернуться? – обратилась Юля к Нагльфару.
– Дитя стальных мечей и грозных бурь, я огорчу тебя отказом. Плененный словом, я приму твой гнев, но не свое бесчестье.
Юля кивнула. Она поднялась, выпрямилась, хотя стоять на плоской драконьей голове было неудобно, и с трудом подняла отяжелевшие руки.
Если никто не хочет помочь, то… она справится сама.
– Погоди. Спустись, пожалуйста, – Джек держал рулевое весло крепко, налегая всем телом. Все равно он слишком мелкий, чтобы действительно справляться с кораблем. Ему лишь позволяют думать, что он ведет коня морей.
Настоящие рулевые выглядят иначе. Откуда Юльке знать? Ниоткуда. Это не ее знание.
– Спустись. Поговорить надо. Пожалуйста, – добавляет Джек, хмурясь сильнее прежнего. – Успеешь улететь.
Наверное, он прав, тем паче, что улететь не получается. Собственные руки тяжелы, как будто набиты изнутри мокрым песком. И Юлька соскальзывает по драконьей шее на палубу.
Когда-то палубы были красны от крови и скользкими змеями вились по ним кишки. Когда? Давно.
– Тебе нельзя уходить. Это – опасно.
– И что?
Юля больше не боится. Когда-то – она помнит то время, но смутно – она боялась постоянно, теперь же просто не хватает сил взлететь.
И выловить из воды… что?
– Ничего. Ему не понравится, если тебя здесь не будет.
– Не понравится? Да мы не знаем, вообще жив ли Алекс! И не узнаем, если будем просто сидеть… ждать чего-то.
Юля сжала кулаки, вдавливая ногти в израненные ладони. Боль оглушала, но и успокаивала.
Им, тем, которые сходились в битве, тоже бывало страшно. И тогда они умирали. А Юлька, точнее не она, но другая, утаскивала души.
– Я думаю так, – сказал Джек не своим, жестким голосом. – Мы дойдем. Я стану Владетелем. Я буду владеть всеми морями и землями, и вообще всем тут. Так?
– Вне всяких сомнений, – Снот точила когти о мачту.
– И тогда я спрошу. Мне ведь ответят?
– И ответят. И вернут. И сделают все, чтобы угодить. Нужно лишь достичь Хельхейма. Там все ответы… именно там… и Джек верно говорит, о крылорожденная. Если твой друг жив, то это – самый верный способ его вернуть. Видишь? Ничего сложного. Теперь главное – успеть. А мы успеем. Если, конечно, поторопимся.
– Хорошо, – сказала Юля. – Но если ты меня обманешь.
– О, тогда ты сможешь убить меня. В конце концов, у меня остались целых две жизни. По нынешним временам – настоящая роскошь!
Кошки умеют улыбаться так, что начинаешь им верить.
Клыки Волка торчали из пасти моря, из черной воды, которая бурлила и пенилась, потоком врываясь в узкий каменный проход. Она ударялась о стены, разлетаясь брызгами, заполняя гранитную глотку. И поднимавшиеся над водой скалы смыкались в вышине, заслоняя само небо.
Волна катила за волной.
Нагльфар шел напролом. Глотая водяные осколки, он отфыркивался, всхрапывал, пытался удержаться на плаву, и все равно проваливался, подставляя борта ударам.
Тело его изгибалось. Шкура на бортах трещала, и парус громко хлопал на ветру.
– Держись крепче! – велела Снот, забиваясь в щель, прикрытую бортом.
Юлька держалась.
Получалось легко, пальцы окостеневшие впились в мачту, словно крючья. Ноги не отпускали палубу. И каждое движение Нагльфара Юлька ощущала всем своим телом.
Нельзя противиться морю. И ветру. И предназначению.
Какому?
Отпустив мачту, Юлька расправила руки, слишком тяжелые, чтобы стать крыльями. Она сделала шаг и удержала равновесие, как и на шаге втором, а затем – третьем.
– Не дури! – крикнул Джек, повиснув на рулевом весле. Толстая деревяшка вычерчивала узоры на воде, и Нагльфар, повинуясь ей, плясал. То один, то другой борт принимал удары водяных копий. И щиты трещали, рассыпаясь в прах. Шершавые языки волн лизали броню, срывали ногти. Те не тонули, но собирались пленкой, синей ряской, которая шевелила живыми корнями.
157 
